"Дмитрий Данилов. Гвардеец (Оболганная эпоха)" - читать интересную книгу автораблагородного сословия) владели тремя-четырьмя языками. Можно сказать, это
было нормой. Солдаты, слушая, как он коверкает слова, валялись от хохота, но Карл ежедневно практиковался и улучшал речь не по дням, а по часам. Случались дни, когда мы вдвоем вели на русском продолжительные беседы. Общаться с другими узникам запрещалось, однако, поскольку Фалалеев назначил обыкновенный режим ожидания, разрешались визиты родственников, передачи с воли продуктами или деньгами. Более того, состоятельные заключенные позволяли себе заказывать обеды в расположенной неподалеку австерии[7]. Увы, последние наши деньги пропали сразу же после ареста, бесполезно даже заикаться о том, чтобы их вернули. Карл, впрочем, сильно не огорчался. С его слов следовало, что мы порядком издержались во время долгой дороги к Санкт-Петербургу, так что в кошельках находилось несколько жалких медяков. Главной проблемой стала кормежка. На содержание арестованных казна отпускала две, в лучшем случае, три копейки в сутки. На эти деньги надо было покупать продукты, дрова, свечи, а цены в Питере, где почти все привозное, не отличались умеренностью. На одну копейку на рынке можно купить фунт плохонького мяса, попросту говоря костей. К тому же, выплата средств производилась с изрядной задержкой, так что скоро замаячила перспектива голода. - Вот что, хозяева, - сказал однажды Петров, - если хотите жрать, придется кому-то из вас отправиться за город христарадничать. - Что значит за город? - не понял я. Смысл последней фразы понятен без разъяснений. - Из крепости выйти, - спокойно пояснил солдат. - Под конвоем, конечно. кормить постоянно не могем. Никаких порционов не хватит на эдакую ораву. Меня передернуло. Понятно, что голод не тетка, но собирать милостыню... Я и раньше не мог представить себе, что смог бы опуститься до такого. Слишком унизительно, даже для меня, циничного и наглого уроженца двадцать первого века. И та часть, что, возможно, принадлежала настоящему Дитриху, сразу запротестовала. - Я лучше умру, - вырвалось у меня. - В том то и дело, что умрете, ежели кушать как положено перестанете,- покосился Петров. - После пыток нутро мясца просит, чтобы все хорошо срасталось, а у вас даже круп и тех не осталось. - Все равно, - сказал я, не вставая с сена. Дела вроде шли на поправку. Хотя скованность движений не исчезла, простейшие манипуляции я уже мог проделывать без помощи Карла. Стоит отметить, что юноша очень помог мне в это время. Такой самоотверженной отдачи, доброты и самопожертвования от в сущности парнишки я не ожидал. Вот только отблагодарить нечем. Карл тоже отказался от похода за милостыней. - Воля ваша, - вздохнул Петров. На следующий день в мисках плескалась прозрачная жижа, больше походившая на кипяченую воду, нежели на суп. Я зачерпнул ложку, попробовал и скривился. Действительно, кипяток, разве что на дне лежало несколько разварившихся крупинок, да на поверхности плавали непонятные травинки. - Это есть невозможно, - Карл тоже отодвинул свою плошку в сторону. - Я обычно не привередлив, но это не еда. |
|
|