"Софрон Петрович Данилов. Бьется сердце (Роман) " - читать интересную книгу автораспокойная, мудрая. Это у нас мыслишки, как зайцы: скачем, торопимся, и
мысли скачут... - Та-ак, Сергей Эргисович, - говорит Левин, скосив глаз. - Ай да Сергей Эргисович! Пришёл, увидел, победил... Вся школа столько бьётся с дикой оравой, а он раз-два, и вчерашние тигры - ягнята: извиняются, краснеют, ножкой шаркают... Ай, Аласов! И Макаренко, и Ушинского перещеголял! - Всеволод Николаевич, ей-богу, я тут совершенно ни при чём! Ребята сами, вот честное благородное слово! - Честное пионерское под салютом всех вождей, как говорили когда-то? Ладно, поверю, что ты тут ни при чём, просто случилось педагогическое чудо. А вообще-то как дела, как живёшь? Одержал победу, а нет радости на челе. Что так? - Да ничего, Всеволод Николаевич. Вроде бы всё в порядке... Действительно, всё в порядке у Сергея Аласова. С объективной точки зрения. А отчего голова пухнет - не поймёшь. Аксю тогда сказала: "Все людьми стали, а ко мне жизнь задом". Но разве боль одного - не общая боль? Ведь писал же когда-то Маяковский: "Чтобы на первый крик "товарищ!" - оборачивалась земля"... Мысли, как круги по воде, одна гонит другую. За историей Аксю - беда парнишки Гоши Кудаисова, а с ним связана "сидячая забастовка", сама судьба десятого класса. По силам ли тебе этот груз? Да ведь и это ещё не всё. Есть ещё одна проблема - Надежда Пестрякова. Что с ней произошло? Неужели та самая Надя, которую ты любил вчера, сегодня способна обыскивать школьников? Пусть ты обманулся в своей любви, но можно ли было обмануться так в самом человеке? Разве бывает, чтобы люди начисто ей нужна не меньше, чем несчастной Аксинье? - ...А я такого подхода к делу не понимаю и понимать не хочу! - донёсся до Аласова голос Всеволода Николаевича. Оказывается, старый учитель рассказывает ему о своей недавней стычке с начальством. Прислушавшись, Аласов постепенно начинает понимать, о чём идёт речь. Старика рассердила брошюра о передовом опыте Арылахской средней школы - сочинили такую директор и завуч. Сочинили и пригласили Левина тоже подписать: "Ваше имя украсит материал!" Но Левин на дыбы: "В жизни не подписывался ни под чем готовым, разве что на детских тетрадках! И с чего это вы взяли, что у нас есть право выставляться, поучать другие школы?" Пестряков в обиду: а наши мастерские, а сад, а успеваемость? "Что ни говори, а задача школы и сегодня - как в старину, - хорошенько учить детей наукам!" В общем, пренеприятный и жалкий разговор. - Так и не подписали? - Ещё чего! - Всеволод Николаевич разволновался так, что сразу потерял сходство с патриархом. Лицо его покраснело, отчего седина стала ещё белее. Падала под ноги жухлая листва. Неподалёку слышен был плотницкий топор: тюк, тюк... Они долго стояли, вслушиваясь в этот деловой стук. - Изба-то почти готова, - сказал Левин. - Зайдём? Новая улица выстраивалась параллельно той, что до сих пор составляла главную и единственную магистраль Арылаха. Тут дома блистали свежим тёсом, ещё не потемневшими крышами. Кончалась улица небольшой берёзовой рощицей, в полукружье которой вписывался только что сошедший с топора домик. К нему-то |
|
|