"Софрон Петрович Данилов. Бьется сердце (Роман) " - читать интересную книгу автора

спокойная, мудрая. Это у нас мыслишки, как зайцы: скачем, торопимся, и
мысли скачут...
- Та-ак, Сергей Эргисович, - говорит Левин, скосив глаз. - Ай да
Сергей Эргисович! Пришёл, увидел, победил... Вся школа столько бьётся с
дикой оравой, а он раз-два, и вчерашние тигры - ягнята: извиняются,
краснеют, ножкой шаркают... Ай, Аласов! И Макаренко, и Ушинского
перещеголял!
- Всеволод Николаевич, ей-богу, я тут совершенно ни при чём! Ребята
сами, вот честное благородное слово!
- Честное пионерское под салютом всех вождей, как говорили когда-то?
Ладно, поверю, что ты тут ни при чём, просто случилось педагогическое чудо.
А вообще-то как дела, как живёшь? Одержал победу, а нет радости на челе.
Что так?
- Да ничего, Всеволод Николаевич. Вроде бы всё в порядке...
Действительно, всё в порядке у Сергея Аласова. С объективной точки
зрения. А отчего голова пухнет - не поймёшь. Аксю тогда сказала: "Все
людьми стали, а ко мне жизнь задом". Но разве боль одного - не общая боль?
Ведь писал же когда-то Маяковский: "Чтобы на первый крик "товарищ!" -
оборачивалась земля"... Мысли, как круги по воде, одна гонит другую. За
историей Аксю - беда парнишки Гоши Кудаисова, а с ним связана "сидячая
забастовка", сама судьба десятого класса. По силам ли тебе этот груз? Да
ведь и это ещё не всё. Есть ещё одна проблема - Надежда Пестрякова. Что с
ней произошло? Неужели та самая Надя, которую ты любил вчера, сегодня
способна обыскивать школьников? Пусть ты обманулся в своей любви, но можно
ли было обмануться так в самом человеке? Разве бывает, чтобы люди начисто
перерождались? А если здесь не столько её вина, сколько беда? Может, помощь
ей нужна не меньше, чем несчастной Аксинье?
- ...А я такого подхода к делу не понимаю и понимать не хочу! -
донёсся до Аласова голос Всеволода Николаевича. Оказывается, старый учитель
рассказывает ему о своей недавней стычке с начальством.
Прислушавшись, Аласов постепенно начинает понимать, о чём идёт речь.
Старика рассердила брошюра о передовом опыте Арылахской средней школы -
сочинили такую директор и завуч. Сочинили и пригласили Левина тоже
подписать: "Ваше имя украсит материал!" Но Левин на дыбы: "В жизни не
подписывался ни под чем готовым, разве что на детских тетрадках! И с чего
это вы взяли, что у нас есть право выставляться, поучать другие школы?"
Пестряков в обиду: а наши мастерские, а сад, а успеваемость? "Что ни
говори, а задача школы и сегодня - как в старину, - хорошенько учить детей
наукам!"
В общем, пренеприятный и жалкий разговор.
- Так и не подписали?
- Ещё чего! - Всеволод Николаевич разволновался так, что сразу потерял
сходство с патриархом. Лицо его покраснело, отчего седина стала ещё белее.
Падала под ноги жухлая листва. Неподалёку слышен был плотницкий топор:
тюк, тюк... Они долго стояли, вслушиваясь в этот деловой стук.
- Изба-то почти готова, - сказал Левин. - Зайдём?
Новая улица выстраивалась параллельно той, что до сих пор составляла
главную и единственную магистраль Арылаха. Тут дома блистали свежим тёсом,
ещё не потемневшими крышами. Кончалась улица небольшой берёзовой рощицей, в
полукружье которой вписывался только что сошедший с топора домик. К нему-то