"Софрон Петрович Данилов. Бьется сердце (Роман) " - читать интересную книгу автора

увы, заказан.
Белесая кромка озёрного берега, чуть подсвеченная зарёй. Чёрный горб
шалаша, похрустывает прошлогодняя трава. И время от времени доносится из
небесной выси свист острых крыльев. Тогда ты нажимаешь гашетку ружья, и оно
гремит... Ах, счастье человечье, наше счастье земное - охота!
Они разошлись по двое, залегли в засадках вокруг богатого дичью озера
- Ойбон-кюель. Аласову и Кубарову досталась южная оконечность. "Местечко
приличное, я тут не раз брал", - похвалил Фёдор Баглаевич.
К старой городьбе, когда-то сооружённой косарями, примостили колья,
надёргали из копён сена, забросали сооружение. Получился скрадок.
- Э, да ладно... Хватит, друг, надрываться, - остановил Кубаров
Сергея. - Северная сторона скрыта, и достаточно. Сегодня ночь будет
пасмурная. Самый гусиный лёт.
Аласов уложил последнюю охапку и с удовольствием растянулся рядом со
своим напарником, на всякий случай примостив двуствольную "ижевку" под
локоть.
Пока они возились со скрадком, небо потемнело. С озера тянуло мозглым
духом осенней воды, горько погибающей листвы.
Кубаров попыхивал трубкой, дымок синей струёй уходил в заросли.
Ощутив под ладонью холодную сталь "ижевки", Аласов вдруг вспомнил,
какое испуганное лицо было у пьяницы Антипина, когда тот увидел ружьё:
жидок оказался на расправу!
Последние дни этот Антипин не выходил из головы: перед глазами стояла
испитая рожа, всё виделись взлетающие кулаки, глаза несчастной Аксиньи.
Ударил человека, да ещё на глазах учеников. Растерялся, увидев, что женщину
душат, и ударил.
После того как ребята извинились перед Пестряковой, Аласова
поздравляли со всех сторон: "Десятого класса просто не узнать, это надо же
так уметь воздействовать на ребят!" Ещё муторнее от этих похвал. Нет,
нужно, не мешкая, рассказать всё директору - умел кулаками махать, умей и
ответ держать.
Застав в учительской обоих, Кубарова и Пестрякова, он решительно начал
было: "Тимир Иванович, Фёдор Баглаевич! Позвольте мне кое-что объяснить вам
насчёт десятого класса..."
"И-и, Сергей Эргисович, дорогой! - Тимир Иванович не дал ему и
договорить. - Зачем объяснения! Всё кончилось благополучно, и не будем
размазывать пальцем по столу... Жму вашу славную руку, Сергей Эргисович, и
бегу домой... Вы ведь с нами завтра на охоту? Постреляем гусей на перелёте?
Ну-ну, без разговоров. До встречи на охоте!"
"До встречи..."
Чёрт возьми, сказал себе тогда Аласов, как всё-таки мир естественней
для человека, чем ссора! Однако благодушие в один миг слетело, когда
Аласов, придя домой, услыхал от матери: "К тебе тут пьянчужка-моторист
приходил... И что у тебя, сынок, может быть общего с этим обормотом?"
Вот так штука, уж не задумал ли его "должник", проспавшись, продолжить
с учителем кулачный разговор?
Тревога оказалась ложной. Голубь мира в этот день словно воспарил над
грешной головой Аласова. Моторист заявился вскоре, трезвый и смущённый, как
девушка. Тиская картуз, он стал невнятно объясняться: "Прощения просим.
Говорят, с ножом я... Ничего не помню. Детей пожалейте, не заводите дело".