"Софрон Петрович Данилов. Бьется сердце (Роман) " - читать интересную книгу автора

судить тебя как классового врага!"
Кинулись мы на коровёнок, жердями их беспощадно колотим, гоним через
воду. Иных быстро обратали, с другими помучились - какую приходилось за
рога Лэгэнтэю вести, а мне сзади погонять. Нахлюпались в ледяной воде за
всю свою жизнь.
И вовремя! Всё, что было земли по ту сторону низинки, прямо на глазах
ушло под воду. Глядь, а там уже сплошное море... Ну маленько опоздай мой
Лэгэнтэй, и очутился бы я со своим стадом подо льдом, уплыл бы в Ледовитый
океан... Никогда бы вы не услышали моего правдивого рассказа...
Когда же согнали скот в безопасное место, развели наконец костёр.
Обсушились, поели. Были у меня две коровы дойные, я Лэгэнтэя кипячёным
молочком отпаиваю, то-сё... Неужели не спасу?
Напрасно всё! Не одолел он. Воспаление лёгких, думаю, было у него.
Среди ночи сознание потерял, потом бредить начал... На рассвете пришёл в
себя, говорит мне, голову пробует поднять: "Луха, а Луха... что же это со
мной? Как бокам больно! Задыхаюсь совсем, не дают бока дышать!"
Я над собой власть потерял, слёзы у меня текут, кричу я: "Что же ты
наделал, Лэгэнтэй! И зачем ты сунулся, ты ведь умирать сюда приплыл! Зачем
тебе было в воду лезть! Уж лучше бы я со своим стадом подо льдом пропал,
моя глупость - мне и тонуть. Что ты наделал, Лэгэнтэй!"
Долго лежал Лэгэнтэй с закрытыми глазами, совсем силы его покинули.
Потом всё-таки открыл, через силу говорит. Кашель его бьёт, лицо синеет, а
он всё досказать спешит. Что сказал - на всю жизнь мне запало, слово к
слову...
Сказал мне: "Что ты, Лухачаан, здесь молол по-пустому? Как же мне было
не плыть, когда вижу - колхозное стадо гибнет. И ты, друг мне с детства,
гибнешь... Радоваться надо - всех, до последнего телёнка, спасли...
Размножится стадо, через десять лет колхоз уже сотней коров будет владеть.
Сколько благодати от них людям! Такая жизнь хорошая идёт нам навстречу,
Лухачаан! За неё и умирать не страшно. Ты это запомни, Луха: нам и умирать
не страшно. Сколько бед мы знали... Помнишь, земпередел проводили, кулаки
вредили... А как стога хлебные у нас пожгли! И всё-таки мы колхоз поставили
на ноги. Ведь мы ничего за это себе не имели - всё для людей, каждое
зёрнышко, всё для них... Потому мы и будем всегда жить в этом
среднем мире
..."
Лука достал кисет и спички, раскурил трубку, пыхнул дымом.
- Лэгэнтэй в земле давно, а я всё живу, вот какая история! Совсем
старик Луха зажился... Не знал, что до такого чёрного дня доживу. Приду в
школу к молодым, а они скажут: Лэгэнтэй Нохсоров? Кто такой? Не знаем
такого. Кулилея знаем, а Лэгэнтэя Нохсорова не знаем... Да где же они были
все эти годы, что Лэгэнтэя Нохсорова не знают? Он колхоз кровавыми мозолями
для них построил, а они говорят: зачем нам в колхозе навоз таскать, мы
лучше в город уедем, а колхоз пусть старый Луха тянет...
Он придавил огонь в трубке большим пальцем. С изломанным ногтем, был
он чёрный, уже и на палец не похож, какой-то сучок корявый. Погашенную
трубку старик сунул в карман.
- А кто из вас могилу Лэгэнтэя знает? Никто не знает... Раньше ещё вот
эти, - кивнул он на Аласова, - когда были пионерами, - смотришь, подновят
могилку, красной краской звезду покрасят. А сейчас уже никому нет дела до