"Лорд Дансени. Король Аргименес и Неведомый Воин (пьеса) " - читать интересную книгу автора

на меня, захватив мое королевство. Три раза в тот год меня наказывали
плетьми, двенадцатью ударами, семнадцатью и двадцатью ударами. Год и
одиннадцать месяцев назад, в день Луны, Королевский Надзиратель ударил меня
по лицу, и девять раз в том году он назвал меня собакой. В течение одного
месяца, двух недель и одного день я был скован с волом и целыми днями тянул
круглый камень по дорожкам, прерываясь только для того, чтобы поесть. Меня
секли дважды в том году - восемнадцать ударов и десять ударов. В этом году
крыша свинарника рабов рухнула, и Король Дарниак не станет восстанавливать
ее. Пять недель назад одна из его Королев посмеялась надо мной, когда
проходила через рабские. Меня пороли снова в этом году, дав тринадцать
ударов, и двенадцать раз называли меня собакой. И это они сделали с королем,
королем дома Итары! (Он замирает на мгновение, прислушиваясь, затем зарывает
меч снова и разглаживает руками землю над ним, затем продолжает копать.
Старые рабы не видят его: их лица обращены к земле. Входит Королевский
Надзиратель, несущий кнут. Рабы и Король Аргименес становятся на колени,
уткнувшись лбами в землю, когда он идет через сцену. Надзиратель уходит.)
Король Аргименес. (становится на колени, руки опущены) O дух воина, где
бы ни странствовал ты, кто бы ни были твои боги, наказывают ли они тебя или
благословляют, о венценосный дух, который когда-то возложил здесь этот меч,
устреми на меня свой взор, я молю тебя, не имея никаких других богов, ибо
бог моего народа был разбит натрое однажды ночью. Мои руки скованы цепями
рабства уже три года, они забыли меч. Но направь твой меч, чтобы я смог
убить шестерых стражей и вооружить самых сильных рабов, и клянусь, тебе
будут приносить в жертву каждый год сотни огромных волов. И я возведу в
Итаре храм в твою честь, в котором все входящие будут вспоминать тебя; так
ты будешь возвеличен, и мертвые позавидуют тебе, ибо мертвые так ревниво
относятся к воспоминаниям. Да, хотя ты и был грабителем, неправедно
отбиравшим человеческие жизни, все равно редкостные специи будут тлеть в
храме твоем, и юные девы будут петь, и свежесорванные цветы будут
торжественно возлагаться пред тобой; и жрецы будут ходить вокруг алтаря,
звоня в свои колокольцы, чтобы душа твоя обрела покой. О, ведь у него добрый
клинок, у этого старого зеленого меча; разве тебе не хотелось бы увидеть,
как он поражает свою цель (если мертвые видят все, как учат нас мудрецы),
разве тебе не хотелось бы увидеть, как он рассекает воздух; такой огромный
меч должен найти свою цель. (Вытягивая правую руку вверх) Войди же в мою
правую руку, о древний дух, о дух неведомого воина! И если ты можешь
беседовать с богами, объединись с ними против Иллуриэля, бога Короля
Дарниака. (Он поднимается и продолжает рыть.)
Надзиратель. (возвращаясь) А ты молился.
Король Аргименес. (стоя на коленях) Нет, господин.
Надзиратель. Стражник заметил тебя. (Ударяет его) Молиться рабы не
должны.
Король Аргименес. Я только просил Иллуриэля сделать меня хорошим рабом,
научить меня хорошо копать, и тянуть круглый камень, и не дать мне умереть,
когда продовольствия не хватает, только бы остаться хорошим рабом моему
господину, Великому Королю.
Надзиратель. Кто ты такой, чтобы молиться Иллуриэлю? Собаки не могут
молиться бессмертному богу. (Выходит)
(Зарб возвращается, копая)
Король Аргименес. (продолжая копать) Зарб!