"Джеральд Даррел. Звери в моей жизни" - читать интересную книгу автора

в дебрях, неизменно подчеркивающие ум и дружелюбие зверя. Так, Плиний
сообщает о Менторе Сиракузском, как тот встретил в Сирии льва, который
почему-то проникся к нему самыми теплыми чувствами, прыгал вокруг него,
будто шалый ягненок, и со всеми признаками симпатии лизал его следы. В конце
концов Ментор обнаружил, что причиной столь трогательного проявления приязни
был вонзившийся в лапу зверя большой шип: лев хотел, чтобы человек выдернул
занозу.
Видимо, тогдашние львы были поразительно беспечными, ибо Плиний
приводит также историю некоего Элписа, которая даже меня заставила
усомниться в правдивости древнего источника. Не успел этот Элпис ступить на
землю Африки, как к нему подбежал лев с разинутой пастью. Понятное дело,
странник бросился к ближайшему дереву, взывая к Вакху о защите, и
продолжительное время отсиживался на верхних ветвях упомянутого дерева,
между тем как лев, все так же с разинутой пастью, бродил внизу, всячески
стараясь дать понять этому тупице, в чем дело. Элпис явно был плохо знаком с
записками путешественников той поры, иначе он тотчас смекнул бы, что льва
мучает шип или еще что-нибудь в этом роде, от чего он жаждет избавиться.
Прошло довольно много времени, прежде чем до него наконец дошло, что даже
самый свирепый лез не станет постоянно ходить с широко разинутой пастью.
Тогда Элпис осторожно спустился на землю и обнаружил, что в пасти льва, как
и следовало ожидать, застряла кость. Он живо и без особых затруднений удалил
эту кость. После чего лев настолько преисполнился радостью и благодарностью,
что взялся поставлять мясо для корабля, на коем прибыл его спаситель. И все
время, пока корабль стоял на якоре у этих берегов, лев ежедневно снабжал
команду свежей олениной.
В отличие от своих далеких предков Альберт и его жены не жаловались на
здоровье и, к моему великому облегчению, не требовали, чтобы мы извлекали
шипы из их лап. Несмотря на свою упитанность, они были чрезвычайно
прожорливы, и каждая трапеза сопровождалась такой грызней, будто их не
кормили несколько недель. Альберт хватал самый большой кус мяса и уносил в
кусты. Спрячет и поспешно возвращается, чтобы посмотреть - нельзя ли утащить
что-нибудь у жен. Зрелище того, как он отталкивал супругу и забирал ее
порцию, ярко иллюстрировало слова о благородном нраве Царя зверей.
Раз в неделю мы запирали Альберта и его жен, чтобы войти в вольер и
убрать обглоданные кости и прочие следы жизнедеятельности августейших особ.
К ограде была пристроена большая клетка из железных прутьев, туда-то и надо
было загонять всю троицу, прежде чем приступать к работе. Процедура долгая и
утомительная, и только налет комедии скрашивал ее однообразие.
Чтобы загнать в клетку наших львов, которые, сами понимаете, отнюдь не
шли нам навстречу, требовалась изрядная ловкость плюс умение сохранять
невинный вид и быстро бегать. Но первейшее условие успеха - дать Альберту
как следует проголодаться; тогда он рыскал вдоль ограды, сверкая глазами и
сердито взъерошив гриву. С видом полной невинности мы подходили к клетке и
складывали на дорожке свои лопаты, ведра, метлы и вилы. Затем доставали
здоровенный кусище сырого мяса и клали так, чтобы Альберт мог видеть и
обонять его. Лев приветствовал этот маневр насмешливым булькающим ворчанием,
исходившим откуда-то из глубин его длинной гривы. После этого мы поднимали
дверь клетки, а сами продолжали громко беседовать, словно меньше всего на
свете помышляли о поимке львов. К чести Альберта должен сказать, что эти
трюки ни на миг не вводили его в заблуждение, просто мы соблюдали некий