"Джеральд Даррелл. Юбилей ковчега (о животных)" - читать интересную книгу автора

сантиметров, а оба гостя были ей по пояс. Ничуть не обескураженная таким
зрелищем (и вообще не склонная терять голову в критических ситуациях), она
пригласила шимпанзе в гостиную, усадила их на диван и поставила на столик
перед ними большую коробку шоколадных конфет и банку печенья. Пока гости
уписывали эту манну небесную, мама позвонила по телефону в контору и
сообщила, где находятся беглецы. Ей явно не приходило в голову, что от
обезьян всего можно ожидать, и мама даже удивилась, когда я пожурил ее за
то, что она впустила их в дом.
- Но, дорогой мой, - обиделась она, - они пожаловали как раз к чаю...
И вели себя, кстати, куда лучше, чем кое-кто из людей, которые приходят к
тебе в гости.
На заре существования моего зоопарка у нас был там огромный и очень
красивый сетчатый питон по имени Пифагор. Три с половиной метра в длину,
толщиной с телеграфный столб - словом, тот еще верзила. Обитал он в
тогдашнем Доме рептилий, в наскоро сколоченной клетке, которая скоро стала
мала для него. Спешу добавить, что не я был автором этой конструкции, а
тот самый управляющий, кого я назначил на время своего отсутствия. Лицевую
сторону клетки составляли два широких толстых стекла; они надвигались одно
на другое, что весьма затрудняло уборку, если предварительно не освободить
клетку от столь опасного обитателя. Для этой работы требовалось не менее
трех человек - пока двое заталкивали весьма недовольного таким обращением
питона в огромный матерчатый короб, третий приступал к уборке. Вообще-то
Пифагор отличался вполне спокойным нравом, однако не любил, когда его
тормошили, а потому я строго-настрого запретил сотрудникам вторгаться в
его обитель в одиночку. Тем не менее однажды вечером Джон Хартли,
напоминающий жирафа симпатичный юноша, который год назад, сразу после
школы, поступил к нам на работу и проявил такой энтузиазм, что вскоре ему
было поручено заведовать рептилиями, зашел чересчур далеко в своем рвении.
Проходя в сумерках, после закрытия зоопарка, мимо Дома рептилий, я услышал
приглушенные крики о помощи. Вошел и увидел, что Джон совершил
непростительную ошибку - решил один произвести уборку в клетке Пифагора.
Могучий питон заключил его в свои объятия, и Джон очутился словно в
смирительной рубашке. К счастью, ему удалось схватить Пифагора за голову,
и тот шипел, будто огромный кипящий чайник.
Сейчас было не время предаваться нравоучениям. Схватив питона за
хвост, я принялся его разматывать. Проблема заключалась в том, что каждый
виток, который я снимал с Джона, тут же обматывался вокруг меня. Вскоре мы
уподобились сиамским близнецам и уже вместе звали на помощь. Рабочий день
кончился, и я не без страха думал, что все сотрудники зоопарка уже
разошлись по домам. Мне уже рисовалось, что мы простоим вот так до самого
утра. К счастью, наши вопли услышал кто-то из отдела млекопитающих, и при
его содействии Пифагор был возвращен в свою обитель. Можете представить
себе, как сухо я разговаривал с Джоном последующие несколько дней. Однако
объятия питона явно сближают людей, ибо теперь Джон - мой первый
заместитель.
Обычно мы не воспринимали - и не воспринимаем - такие эпизоды как
нечто из ряда вон выходящее, поскольку они стали неотъемлемой частью нашей
жизни и нашей работы. Лишь в тех случаях, когда мы показываем свою
коллекцию друзьям или знакомым, нас порой посещает мысль, что наш образ
жизни должен казаться крайне эксцентричным простому обывателю. Что