"Николай Дашкиев. Торжество жизни (научно-фантастический роман) " - читать интересную книгу автора

пол. Перепуганный Степан бросился к нему.


Глава IV

"ГОМО ГОМИНИ ЛЮПУС ЭСТ!"

Профессор пришел в себя, попытался поднять голову, но это было так
трудно, что перед глазами поплыли круги. Все тело болело, во рту пересохло,
на душе было тяжело.
Постепенно восстанавливалась память, хотя припоминалось не все, а
какие-то обрывки видений, разрозненные слова. Затем события связались в
звенья, удалось проследить весь минувший день, но неприятный осадок не
исчез, а, наоборот, усилился. Профессор сам не понимал, как мог потерять над
собой контроль и проговориться о своей работе над антивирусом.
С трудом приподнявшись на локте, он поискал глазами Степана. Степан
дремал, склонившись головой на письменный стол. Услышав звон пружин, он
вскочил и подбежал к профессору:
- Макс Максович, вам лучше?
Старик, глубоко растроганный взволнованным тоном Степана, тихо ответил:
- Лучше, мой мальчик. Мне уже совсем хорошо.
Степан помог ему подняться, поставил кофейник на спиртовку и
заговорщицки прошептал:
- Пока вы спали, я оборудовал тайник для рукописи. Смотрите, вот здесь,
внизу. Сюда же будете прятать и все материалы для антивируса, а то, неровен
час, заскочит Валленброт или Руффке - и все пропало!
Открыть тайник в столе ни для кого не составило бы труда, но Степан так
восхищался своей работой и так неумело и неловко пытался рассеять грустные
мысли старика и угодить ему, что Макс Браун серьезно одобрил конструкцию
тайника. Это обрадовало мальчика.
Профессор все время незаметно наблюдал за ним. Вот таким -
обыкновенным, худеньким, черноглазым подростком Степан стал более понятен
профессору. Уже не верилось, что это особенный, непонятный мальчик, не по
возрасту серьезный, по-иному воспринимающий мир.
"Вот таким мог быть мой сын, - думал Макс Браун. - Его тоже звали бы
Стефаном... Мы вдвоем работали бы над созданием антивируса, и после моей
смерти мое дело продолжал бы Стефан Браун".
Впервые за много лет старый профессор пожалел, что у него нет и никогда
не будет сына.
И, словно отвечая этим мыслям, Степан умоляюще взглянул на профессора:
- Макс Максович! А нельзя ли мне помогать вам в изготовлении
антивируса?
Профессор помедлил с ответом. Степан встревоженно и нетерпеливо ожидал.
- Да, Стефан... Только для этого сначала надо очень много узнать.
Скучной, неприятной казалась Степану Рогову медицина. Брезгливое
чувство вызывали копошащиеся под микроскопом микробы. При одном взгляде на
взъерошенных, раздувшихся зараженных крыс к горлу подступала тошнота.
Как это далеко от смелого взлета мысли конструктора! Как отличается
приземистая неуютная лаборатория профессора Брауна от залитых ярким
солнечным светом цехов гигантского завода, которые видел Степан в Харькове.