"Андрей Дашков. Bce писатели попадают в ад" - читать интересную книгу автора

По непонятной ему самому причине Бут отчетливо вспомнил, казалось
бы, ничем не примечательные эпизоды своей жизни: первую студенческую
попойку; калеку, которому дал деньги лет двадцать назад; ночь на берегу моря
с незнакомкой; запах цветущих садов одним апрельским вечером; тополя,
посеребренные луной... Острое сожаление о возможностях, утраченных
безвозвратно, постепенно вытесняло все чувства, воспоминания и ощущения. И
при любом раскладе в этом списке не было места книгам - ни чужим, ни
собственным.
* * *
Агония оказалась непродолжительной и тихой. Бут умирал в своем
особняке и был избавлен от созерцания больничных потолков и ненужной
утомительной суеты персонала. Лежа на кровати в спальне, он видел, как за
окном плещется зеленое знамя листвы - это был каштан, посаженный его
руками. В бездонном голубом небе скользил серебристый крестик самолета -
словно улетающий символ веры, в которой Бут не нуждался и которую так и не
обрел.
Потом его взгляд потускнел. Наползали сумерки, все заволакивала
мутная пелена, пошел снегопад из пепла... Милые плачущие девочки - искренне
любящие дочери, плоть от плоти - держали его за холодеющие морщинистые
руки, но не могли согреть...
В тишине, подчеркнутой прежде лишь приглушенным щебетом птиц,
вдруг отчетливо раздался грохот барабанов: какой-то далекий, неистовый,
первозданный ритм, обещавший что-то невнятное, но пугающее.
Все сделалось грязным от боли в сердце. Отвращение - вот, пожалуй,
последнее, что он осознал. Соленый от слез прощальный поцелуй жены был
предназначен изношенной немощной оболочке, из которой Бут уже выпорхнул...
* * *
Но вскоре он получил кое-что взамен. Ему пришлось признать это,
когда он очнулся в кабине, словно проснулся после глубокого, слишком
глубокого сна.
В кабине?! А как еще можно было назвать это замкнутое пространство,
ограниченное с шести сторон серыми поверхностями с какой-то неопределенной
фактурой? Бут не ощущал движения, но почему-то был уверен, что кабина
движется с постоянной и очень большой скоростью. Правда, он не мог сказать,
куда - вверх или вниз. Стенки кабины выглядели так, будто были сделаны из
гниющей плоти, испускающей при разложении тусклое свечение. Это напоминало
бестеневые лампы в операционной. И никаких запахов. Абсолютная стерильность.
При жизни Бут не страдал клаустрофобией, но сейчас его охватил
страх, словно он оказался в засыпанной шахте - и даже не в шахте, потому
что никакой <<поверхности>> не существовало: единственный туннель пронизывал
Вселенную, представлявшую собой черный монолит. Ни света, ни звезд, ни намека
на жизненное пространство по ТУ сторону, ни кубического сантиметра
вожделенной пустоты... И сквозь этот туннель несся серый параллелепипед,
не похожий даже на гроб и заключавший в себе существо, которому снился долгий
сон о том, что оно жило, но теперь оно окончательно пробудилось.
И оказалось наедине со страхом. Страх сдавливал череп. Что ж, по
крайней мере, у него был череп! Бут пытался ухватиться за эту позитивную
мысль. Тело... Словно откладывая самое важное на потом, он переключился с
собственного тела на стенки кабины. Прикоснулся к ним: не пластик, не
металл и не камень. Субстанция, отдаленно напоминающая высушенное вещество