"Альфонс Доде. Регистратор" - читать интересную книгу автора

яблоками, которые шипят в глиняной плошке, распространяя легкий приятный
запах жженого сахара. И это милое шипенье отвлекает его от зловещего шума
воды.
- Когда соизволите, господин регистратор?.. - раздается в соседнем
помещении хриплый голос. Он смотрит на яблоки и нехотя выходит. Куда он
идет?
В полуоткрытую дверь на минуту врывается затхлый холодный воздух,
пахнущий камышом и болотной тиной, и вот, как видение, промелькнула сохнущая
на веревках одежда - полинялые блузы, рабочие куртки и штаны, и тут же
рядом ситцевое платье, повешенное за рукава, - вода стекает с него капля за
каплей...
Теперь все закончено. Вот он снова входит к себе, кладет на стол
какие-то промокшие мелкие предметы и, продрогший, идет к печке отогревать
свои красные от холода руки.
- Нужно совсем взбеситься, чтобы в такую погоду... - говорит он,
вздрагивая. - И что с ними такое?
Он совсем согрелся, и, так как сахар в плошке густеет, он усаживается у
края стола завтракать. Во время еды он открывает одну из больших книг для
записей и с явным удовольствием перелистывает ее. Она содержится так
аккуратно, эта толстая книга! Строчки ровные, заглавные буквы выведены
синими чернилами, на каждой странице промокательная бумага и еще заметный
отблеск золотистого песка - одним словом, забота и безукоризненный
порядок...
Дела, по-видимому, идут хорошо. Добряк радуется. У него довольный вид
счетовода, удачно справившегося с годовым отчетом. И в то время как он с
наслаждением перебирает страницы своей книги, двери соседнего помещения
раскрываются, и оттуда доносится шум шагов, гулко звенящих на каменных
плитах пола. Говорят тихо, как в церкви:
- Ах, какая молоденькая!.. Бедняжка!.. - И народ толпится и
шепчется...
А ему-то какое дело до того, что она молода? Спокойно доедая яблоки, он
пододвигает к себе только что принесенные предметы. Тут и наперсток, полный
песку, кошелек, в котором осталась медная монетка, маленькие ржавые ножницы,
такие заржавленные, что никогда уже нельзя будет пользоваться ими, - о,
никогда! - наконец расчетная книжка со слипшимися листками и обрывки письма
со стертыми буквами, где можно разобрать несколько слов: "ребенок... денег
нет... за месяц кормилице..."
Регистратор пожимает плечами, как бы говоря: "Это мне знакомо!"
Затем он берет перо, тщательно сдувает упавшие на книгу крошки хлеба,
усаживается поудобнее и своим красивым писарским почерком пишет имя, которое
ему удалось разобрать на промокшем листке:
"Фелиси Рамо, красильщица, семнадцати лет".