"Эйв Дэвидсон, Грэния Дэвис. Сын Неба (о Марко Поло) [И]" - читать интересную книгу автора

раб-оруженосец Марко, который порой казался недоумком, а порой мудрецом,
только раз и успел пробубнить себе под нос - мол, дурной знак. А потом
хмурые жесты самого Марко погрузили Петра в молчание. Так лучше: не буди
лихо, пока оно тихо.
Луноликие монгольские всадники о чем-то кратко переговорили - и дальше
обращались уже только к своим коням. И двигались только их узкие черные
глаза под кожаными шлемами на меху. Вверх - лишь на мгновение. И опять
вниз.
И все-таки - снова вверх. В небо.
- Просто иллюзия, - заявил ученый Ван Лин-гуань, Ван Нефритовый Дракон.
- Вся жизнь человека - всего лишь иллюзия. Просто полет птицы в пустом
небе. И птица - тоже иллюзия. И небо. Ну и, разумеется, человек.
Бесформенное наделяет формой то, что было лишено формы. Реально эти птицы
не существуют; они - только иллюзия. А следственно, благородному мужу
незачем обращать на них внимание.
Но очень скоро - пока гигантские вороны все кружили и каркали - с неба,
будто капризный дождик, закапала бурая кровь.
- Иллюзия, - повторил Ван. Терпеливо. Спокойно. - Недостойно внимания.
- И не успел он договорить, как из каждого бурого пятна на каменистой,
присыпанной желтой пылью почве средь разбросанных тут и там сухих обломков
деревьев и выбеленных ветром и песком скелетов - из каждого пятна крови
стали появляться извивающиеся черные змеи.
- Не обращайте внимания, - снова посоветовал ученый Ван, невозмутимо
оправляя свой величественный черный халат. - Этих змей на самом деле не
существует. Вот, пожалуйста, кони их не замечают...
И правда. Змеи шипели, а кони брели дальше.


Круглая багровая физиономия великого хана Хубилая излучала хорошее
настроение. Обращаясь к Марко Поло в громадном приемном зале золоченого
зимнего дворца в Ханбалыке, он говорил:
- Мне нет нужды думать об опасности. Что для тебя, По-ло, так
называемая опасность? Храбрец приветствует опасность. Иначе как понять,
храбрец он или трус? Будь это дело так же просто, как съесть с палочки
засахаренное яблоко, я бы и говорить о нем не стал. Более того. Никому бы
не понадобилось со мной об этом разговаривать. Так-то. - Хубилай махнул
рукой - еле заметный жест, - и тут же перед ним оказался слуга в ливрее.
Стоя на коленях, раб протянул повелителю нефритовый поднос, изящно
украшенный выгравированными на нем драконами, и, почти неуловимым
движением сдернув покрывало, открыл горячее и влажное, плотное и мягкое,
сложенное в несколько раз полотенце турецкой работы. Великий хан взял
полотенце и неторопливо вытер лицо и руки. Потом бросил его обратно на
поднос. А в следующий миг все - и полотенце, и поднос, и бессловесный раб,
- все это исчезло. Лицо великого хана сделалось довольнее обычного.
И разговора об опасности будто и не было.


Но иллюзорные змеи никуда не делись. Возникли много позже и
далеко-далеко от Ханбалыка - под тенью осыпающейся стены в 10000 ли.
Какой-то слабый отзвук, все вторясь и вторясь, висел в душном воздухе.