"Жюльен Давидье. Урожай простуды" - читать интересную книгу автора

Жюльен Давидье.

Урожай простуды


Julien Davidie "La Recolte du Refroidissement".
"Chronique de la parente non reclamee la maison"
d'edition "le Periscope" 1990. Paris.
перевод Абрама Слупера ([email protected])
и Инессы Винарской ([email protected]).
Июнь 2001 года


Я знавал ночи простуды и следовавшей за этим заботы. Тогда прикрытый
черным перуанским платком ночник превращался в перо Бредслея вырисовывая
штрихами недоговоренности из окружавшей меня ласковой темноты: щеку и
локон любимой, агатовый перстенек на безымянном пальце, краешек иероглифа
на ее кимоно, уголок подушки касавшейся ее локтя, отблеск золота на
корешке книги которую она мне читала, то были сказки немецких писателей,
он вырисовывал слова выходившие из невидимых с моей постели любимых губ:
Это не значит, что дракон был враждебно настроен по отношению к девушке,
равно как нельзя сказать со всей определенностью, что смерть есть
противник жизни. Быть может этот огнедыщащий зверь мечтал только о том,
что бы подобно верному псу, просто находиться подле прекрасной принцессы,
и только лишь собственое уродство удерживало его от того что бы с собачьей
преданностью облобызать ее прелестные ручки... Иногда ночник Бердслея
становился еще более дерзким вырывая из темноты все ее лицо! и шею, только
лишь затем что бы поправить компресс на моем полном жара лбе. После
полуночи картина менялась ночник выхватывал: половину моего туловища
закутанного в плед и лишь для посвященных голову женщины покоящейся на
моем плече. И только лишь тогда в час который трудно ощутить из за сна или
дел, подобно тому как мы приносим в жертву повседневности возможность
увидеть солнечное затмение или появление кометы-я замечал что вещи
окружавшие меня переставали иметь назначение данное им прежде мной до
наступления этих часов их характер приобретал назначение атрибутов счастья
которые по прошествии времени становились атрибутами ностальгии и боли. В
те минуты во мне жила уверенность что встань я сейчас с постели оденься и
выйди на улицу. мне пришлось бы стать свидетелем сказачной метаморфозы
когда париж становиться обьемной винеткой счастья и одинокая машина тоже и
случайный прохожий обретали бы радостную для меня сущность. Я оставался
лежать в темноте обьятый температурой и покоем. В кои то веки нам выпадает
жребий облаченных в покой дней проходя сквозь их строй мы не замечаем
принадлежащей им прелести продолжая жить в неведении своей обездоленности.
ведь покой не выбрасывает геральдических полотнищ сообщая о своем
приближении и потом нам свойственно заблуждение искать в имени покой
отсутствие чувств или их полный сатисфекшн, а между тем этим именем могут
именоваться дни или ночи исполненые нежности или тихой жалости и еще быть
может капризной беспомощности в которую так соблазнительно впасть возле
любимого существа от которого ты зависишь но веришь в те дни что оно
пребудет с тобой отныне и во веки. Опрокинутый на постель невидимым