"Исай Давыдов. Он любил вас (Фантастическая повесть) " - читать интересную книгу автора

двенадцатиэтажные корпуса с громадными витринами магазинов. - "Турист",
"Редкие книги", "Малыш", "Сдоба", - читает Федор вывески над витринами.
"Зайду в конце дня в "Редкие книги", - решает он. - А то сейчас накупишь -
таскайся потом с ними..."
Федор останавливается на углу - перед ним во всей красе, от цоколя до
вершины, поднимается тридцатиэтажный небоскреб Института электроники -
самого крупного в стране института этого профиля.
Он не зря появился в Пензе, этот красавец-небоскреб, в котором работают
лучшие советские специалисты. Здесь, на родине Федора, еще в те годы, когда
он бегал в школу с октябрятским значком, была создана прочная промышленная и
научная база советской электроники. Здесь были сконструированы и построены
знаменитые электронные машины, которые давно уже признаны лучшими в мире
массовыми вычислительными машинами для промышленности. Когда-то их выпускали
и считали единицами. Теперь их выпускают тысячами. Трудно теперь найти на
Земле индустриальный город, в котором не работали бы пензенские машины,
компактные, умные, безотказные.
И другие вычислительные машины из года в год создавались в Пензе -
уникальные машины, которые немало изменили в экономике страны. Их было
много, этих машин, и они были разные. Федор знает, что прочные нити
связывают этот сверкающий стеклами светлый тридцатиэтажный небоскреб с
Институтом космонавтики под Москвой, где готовится сейчас полет на Марс. Его
полет... Федор сворачивает на Красную и идет по ней вверх, туда, к Нагорной,
где жила когда-то Рая... Здесь еще немало старых одноэтажных домов. Долго
они живут. Трудно они уступают дорогу новому. Но и среди них, в глубине
каждого квартала, уже светлеют высокие белые здания с веселыми балкончиками,
плоскими крышами и громадными витринами магазинов, как на Пушкинской. А Раин
двухэтажный дом еще стоит. И, может, по-прежнему здесь живут ее родители. И,
может, по-прежнему она приходит сюда. Или приезжает, если живет не в Пензе.
Федор не знает, где она. Давно уже не знает. И никогда не спрашивает об
этом. И никто ему об этом не говорит.
Ведь вроде и хорошего-то было с ней немного. Больше огорчений, чем
счастья. А помнится. Все хорошо помнится. Наверно, потому, что первое,
настоящее...
На углу Нагорной и Красной, наискосок от Раиного дома, небольшая
двойная платформа. Возле нее очередь - восемь человек. И рядом - невысокая
металлическая ферма, к которой подвешены тросы и провода. Они тянутся к
другим металлическим фермам, все более и более высоким, уходящим вдаль, к
Западной Поляне.
"Фуникулер, - догадывается Федор. - Наконец-то построили!.."
Полтора года назад, когда Федор в последний раз был дома, фуникулера в
городе еще не было. О нем только говорили.
Федор подходит к платформе, становится в очередь. Надо, конечно,
прокатиться на фуникулере, раз уж его построили в твоем родном городе.
Заодно и к Косте можно зайти, расспросить, что нового у аэропортовских
ребят.
Между платформами вкатывается кабинка. Четыре человека выходят из нее с
одной стороны, и четыре садятся с другой. Такая же кабинка, как в Московском
парке культуры, на колесе обозрений. Только там старинные - тяжелые,
железные. Никак не решатся заменить... А тут легкие, из голубого капролита.
Кабинка трогается и, медленно уменьшаясь, уходит вдаль.