"Денис Васильевич Давыдов. Дневник партизанских действий 1812 года" - читать интересную книгу автора

надежны, что тот, который носил звание адъютанта Багратиона пять лет сряду,
тот поддержит честь сию со всею ревностию, какой бедственное положение
любезного нашего отечества требует. Денис Давыдов".

Двадцать первого августа князь позвал меня к себе[3]; представ к нему, я
объяснил ему выгоды партизанской войны при обстоятельствах того времени:
"Неприятель идет одним путем, - говорил я ему, - путь сей протяжением своим
вышел из меры; транспорты жизненного и боевого продовольствия неприятеля
покрывают пространство от Гжати до Смоленска и далее. Между тем обширность
части России, лежащей на юге Московского пути, способствует изворотам не
только партий, но и целой нашей армии. Что делают толпы казаков при
авангарде?

Оставя достаточное число их для содержания аванпостов, надо разделить
остальное на партии и пустить их в средину каравана, следующего за
Наполеоном. Пойдут ли на них сильные отряды? - Им есть довольно простора,
чтобы избежать поражения. Оставят ли их в покое? - Они истребят источник
силы и жизни неприятельской армии. Откуда возьмет она заряды и пропитание?
- Наша земля не так изобильна, чтобы придорожная часть могла пропитать
двести тысяч войска; оружейные и пороховые заводы - не на Смоленской
дороге. К тому же обратное появление наших посреди рассеянных от войны
поселян ободрит их и обратит войсковую войну в народную. Князь! откровенно
вам скажу: душа болит от вседневных параллельных позиций! Пора видеть, что
они не закрывают недра России. Кому не известно, что лучший способ защищать
предмет неприятельского стремления состоит не в параллельном, а в
перпендикулярном или, по крайней мере, в косвенном положении армии
относительно к сему предмету? И потому, если не прекратится избранный
Барклаем и продолжаемый светлейшим род отступления, - Москва будет взята,
мир в ней подписан, и мы пойдем в Индию сражаться за французов!.. [4] Я
теперь обращаюсь к себе собственно: если должно непременно погибнуть, то
лучше я лягу здесь! В Индии я пропаду со ста тысячами моих
соотечественников, без имени и за пользу, чуждую России, а здесь я умру под
знаменами независимости, около которых столпятся поселяне, ропщущие на
насилие и безбожие врагов наших... А кто знает! Может быть, и армия,
определенная действовать в Индии!.."

Князь прервал нескромный полет моего воображения; он пожал мне руку и
сказал: "Нынче же пойду к светлейшему и изложу ему твои мысли".

Светлейший в то время отдыхал. До пробуждения его вошли к князю Василий и
Дмитрий Сергеевичи Ланские, которым он читал письмо, полученное им от графа
Ростопчина, в котором сказано было: "Я полагаю, что вы будете драться,
прежде нежели отдадите столицу; если вы будете побиты и подойдете к Москве,
я выйду из нее к вам на подпору со ста тысячами вооруженных жителей; если и
тогда неудача, то злодеям вместо Москвы один ее пепел достанется". Это
намерение меня восхитило. Я видел в исполнении оного сигнал общего
ополчения.

Весь тот день светлейший был занят, и потому князь отложил говорить ему обо
мне до наступающего дня. Между тем мы подошли к Бородину. Эти поля, это