"Сергей Давыдов. Воз сена (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

Борька мрачно выслушивал старшину, сплевывал и бурчал, что он должен
поддерживать боевую форму, что не станет наподобие Лысюка долго торчать
здесь на бабьей работе.
Сейчас мы везли в Каунас воз сена, и потом я должен был доставить Фрица
на химокуривание в ветеринарный институт.
Фриц принадлежал Повеласу, единственному вольнонаемному в подсобном
хозяйстве. А ещё раньше на Фрице скакал какой-то немец; по-видимому, этот
немец был нерадивым кавалеристом, так как Фриц заболел у него чесоткой.
Тогда немец отобрал у Повеласа кобылу и бросил у него запаршивевшего коня.
Повелас пробовал было лечить коня, но, опасаясь, что заразит его
последнего жеребенка, пригнал Фрица в подсобное хозяйство. Здесь его
поместили отдельно, лечили, но чесотка была запущена, и ветеринар приказал
гнать его в институт.
Хозяйственный Лысюк не мог допустить, чтобы лошадь шла в город налегке,
и самолично наложил на сани чуть ли не полстога сена. Сено он наложил
плотно, так что и не понадобилось перехватывать веревкой, но Лысюк всё же
перекинул веревку один раз. Потом обошёл воз кругом, полюбовался, налег
плечом - сено не шелохнулось.
- Ось як у нас!
Так же не мог хозяйственный Лысюк допустить, чтобы с сеном поехал
кто-нибудь из дельных людей, и послал меня. Заодно спровадил он и Борьку, у
которого по всем признакам не сегодня-завтра должен был начаться флюс.
- Между прочим, - сказал нам старшина на прощанье, - двоих тут в
штрафную отправили, сено на горилку вздумали поменять!
Выехали на шоссе и по ровной укатанной обочине Фриц увеличил шаг. Сытый
и застоявшийся, он бежал жадно и просил меня взмахами головы еще отпустить
вожжи.
- Приедем, спрошу врачей: для чего их держат, если они флюс не могут
вылечить?!
Засунув палец в рот, Борька щупал десну.
- Прошу же: выдерните, так нет, надо снимок делать, а снимок не делают!
Я знал это все наизусть. Снимок не делают, потому что нет оборудования,
зубы не рвут, потому что не проходит воспаление, воспаление не проходит
потому, что что-то с надкостницей...
Шоссе шло от Каунаса в сторону фронта, оно не пострадало, не было на
нем наспех заделанных воронок, за кюветом метрах в сорока тянулись
аккуратные ряды щитов. Только изредка торчали в кюветах, высовывались из
снега лошадиные копыта.
Навстречу нам ползли танки, проносились машины с подпрыгивающими на
прицепе орудиями, натужно рыча, двигались бензовозы. От грохота и густого
запаха бензина я быстро осоловел: сказалась контузия - и, отдав вожжи
Горожанину, лег и забился носом в отдающее прелью сено.
- Тоска, - разговаривал сам с собой Борька. - Ты болен, я болен, Фриц
болен. Вояки! Слышь, Петро, неужели ты на войну сам пошёл?
- Сам, - отозвался я, не поднимая головы. Меня знобило.
- Твой год, детка, наверно, после войны призывать будут, а ты уже
раненый-контуженый! Ну зачем ты пошёл, думал, здесь игрушки?!
У меня не было сил вести разговоры:
- Думал - игрушки, отвяжись!
Тошнота стала подкатываться к горлу волной, я старался хватать воздух