"Юрий Владимирович Давыдов. Капитаны ищут путь " - читать интересную книгу автора

куртку, низко кланяясь и улыбаясь, зачастил:
- Добрый день, сударь, милости просим, сударь...
Приезжий потребовал комнату во втором этаже и чтобы непременно окнами
на рейд.
Хозяин проводил гостя и, одолеваемый любопытством, быстренько
скатился по лестнице, чтобы потолковать с кучером. Увы, этот пентюх только
и мог сообщить, что господина зовут Адельберт фон Шамиссо и что он,
сдается, ничего себе, хороший, а впрочем, кто его там разберет.
Утром гость спросил перо и чернила. Хозяин, войдя в комнату, застал
его у распахнутого окна с "долландом" в руках: господин озирал рейд в
подзорную трубу, сработанную в лондонской мастерской знаменитого Джона
Долланда.
Туман над рейдом уже истаял. Матросы купеческих судов выгружали
заморские товары. Сторожевой фрегат выбирал якорь. Несколько баркасов с
алыми парусами неслись, как наперегонки, к морю. Этот поспешный бег алых
парусов ничего не подсказал владельцу "долланда". Между тем суда с далеко
приметными парусами принадлежали копенгагенским лоцманам, - они спешили
встречать какое-то иностранное судно.
Шамиссо положил "долланд", сел к столу. Письма были для него
литературным занятием, и нынче Адельберт предался ему с особенным
удовольствием, потому что под окнами бойко шумел порт - романтическое
место, где начинается столько удивительных приключений. Шамиссо, однако,
не успел навести глянец на послание к Эдуарду Хитцугу, ибо услышал
смягченные расстоянием пушечные удары.
Буум... Буммм... Округлые, как ситнички, облачка возникали вдали.
Семь раз ударили пушки - корабельный салют столице Дании. Ветер распластал
пороховой дым, прижал к волнам, и перед Шамиссо картинно означился
двухмачтовый бриг.
В тот же день, в девятый день августа 1815 года, Адельберт переправил
багаж на борт русского брига "Рюрик". А поздним вечером он возлежал на
койке в тесной каюте и, потягивая трубку, размышлял, как в одно краткое
мгновение могут меняться обстоятельства жизни...
Ему было тридцать четыре года, этому отпрыску старинной фамилии.
Родители его некогда бежали от "ужасов" французской революции, ребенком
завезли его в немецкие земли. Пятнадцати лет он стал пажем бледногубой
королевы Луизы, восемнадцати - надел офицерский сюртук. Однако ни
дворцовый паркет, ни вахтпарады не прельстили Адельберта. Дворянскую шпагу
променял он на тяжелый посох странника: бродил по дорогам, осененным
яблонями и вишнями, перебивался случайными заработками и слагал стихи, как
мейстерзингер. Он сочинял по-немецки, но в строфах стихов, как и в его
жилах, пульсировал галльский гений - прозрачный, четкий, солнечный!
В восемьсот десятом году Шамиссо посетил Францию. Ему не пришлись по
душе золотые пчелы Наполеона. Императорскому Парижу предпочел он
вольнолюбивую Швейцарию.
Потом Адельберт опять появился в Берлине: его манил университет. С
прилежанием, не свойственным вдохновенным пиитам, он принялся за
естественные науки. А как-то летом, поселившись за городом, единым духом
написал своего "Петера Шлемиля" - очаровательную сказку, покорившую самого
Гофмана.
Зимою восемьсот пятнадцатого года молодой натуралист прослышал о