"Юрий Владимирович Давыдов. Иди полным ветром " - читать интересную книгу автора

вверх по реке.
На берегу Тауншео застиг нас первый сильный снег, принесенный
северо-западным ветром. Потом снег смешался с дождем. Буря разразилась
прежде, чем мы поспели разбить палатку и вздуть огонь. Ночью ударил мороз.
Промокшее наше платье замерзло. Мы весьма чувствительно страдали от
холода.
Нам предстояло перевалить еще и высокий хребет. Между тем атмосфера
наполнилась туманом. Мы очутились в глубокой долине. Напрасно смотрели в
мрачную бездну, напрасно напрягали взоры - выхода не было... Наконец нашли
добрый луг. Лошади наши были довольны. Но мы... Общий и самый подробный
осмотр мешков и карманов доставил несколько старых сухарей и немного рыбы.
Мы поделили их. Наутро в самом дурном расположении духа и с пустыми
желудками продолжили путь.
Продвинувшись верст на тридцать с лишком, мы решили остановиться на
ночлег. Разложили костер и по привычке повесили над ним котел, хотя в нем
была одна вода. Проводники заплакали и начали обнимать меня, умоляя спасти
от гибели. Я молчал. Вдруг Михайло, матрос мой, отзывает меня в сторону и,
показывая из-под полы утку, которую он, отстав от нас, случайно подбил
камнем, говорит: "Возьми, Федор Федорович, ты сильно устал". Хотя похлебка
вышла водянистая, однако же мы все несколько подкрепились одной уткою.
Еще три дня поста при беспрерывных усилиях. Голод делался
непереносимым. Замечательны были разные впечатления, которые такое
мучительное чувство производило на всех нас: один молился, другой пел
унылые песни, третий кричал, четвертый говорил несвязно. Что делал я сам,
предоставлю решать вам, друзья мои...
Без всякой побудительной причины вел я моих товарищей к высокой цепи
холмов. Я старался всех утешить, обещая к вечеру достичь реки Анюя. С
трудом добрались мы до холмов и вдруг увидели перед собой обширную долину
и разбросанные по ней купы деревьев. Как на море после долгого
изнурительного плавания крик "Земля! Земля!" возбуждает радость и
оживление на корабле, так и здесь вид деревьев подействовал, будто
электрический удар, на утомленное общество. "Лес! Лес!" - и мы радостно
погнали лошадей: река Анюй и селения юкагиров были недалеко.
Вот так-то, побывав к северо-востоку от Колымы, вернулся я в нашу
"столицу" и теперь занят составлением отчетов, которые, будучи
представлены в Адмиралтейство, принесут вашему Матюшкину славу, ордена,
деньги. "Ой ли?" - скажете вы. А я вам отвечу: "Не об том пекусь, не о сем
стараюсь". Писать более не желаю, а только кланяюсь лицейским".


16

Море взламывало льды. На льдине был отряд лейтенанта Врангеля:
Матюшкин Федор, Козьмин Прокопий, Нехорошков Михайло, Иванников Савелий,
казак Артамонов Иван да четыре упряжки собак.
Они были беспомощны, как при землетрясении. Их окружали море, льды,
ночь, хаос. И возникло в памяти Федора: "Поллукс и Кастор тебя нашей
мольбой охранят..." Строка из стихотворения Кюхельбекера, написанного в
тот год, когда Федор уходил в "кругосветку".
Поллукс и Кастор? Зачем звезды? Может, затем только, чтобы определить