"Юрий Давыдов. Нахимов " - читать интересную книгу автора

Диль и Портсмут (Англия);
Санта-Крус (о-в Тенериф);
Рио-де-Жанейро;
Деруэнт (о-в Тасмания);
Матаваи (о-в Таити);
Ново-Архангельск (о-в Ситха);
Сан-Франциско;
Рио-де-Жанейро;
Портсмут;
Кронштадт
Дольше всего фрегат "Крейсер" нес паруса на переходе из Калифорнии в
Бразилию - девяносто три дня.
Не думаю, чтобы многим нынешним читателям приглянулись поденные записки
старинных мореходов. Мы привыкли к динамичности. А записки эти -
неторопливые, обстоятельные. Они валкие, как баркасы. Однако неоспоримое их
достоинство - искренность. На одном из отчетов русского "кругосветника"
эпиграф гласит: "Моряки пишут худо, зато искренне". Правдивость стоит
дорого. Во всяком случае, она искупает стилистические недостатки. Или то,
что современный вкус таковыми считает.
Но и нынешний читатель, полагаю, не остался б равнодушным, попадись ему
не типографское изделие, а рукопись, подлинная рукопись моряка-парусника.
Бумага, бурые или темные чернила, помарки и вставки, сокращенное или
неразборчивое слово - все это одаряет иллюзией непосредственного общения с
автором, хотя подчас и затрудняет прочтение. Нахимов не оставил путевого
дневника. По крайней мере, доселе он не обнаружен. Быть может, упорного
разыскателя когда-нибудь увенчает успех. А покамест биограф Нахимова
вынужден идти, как сказал бы штурман, параллельным курсом, чтобы
восстановить картины живого, блещущего, грохочущего или тишайшего мира. Те
образы мира, которые вставали перед лейтенантом и с палубы фрегата, и в дни
портовых роздыхов. Поможет не только Завалишин. Были и другие современники и
знакомцы Павла Степановича, офицеры Балтийского флота, которые ходили вокруг
света - одни несколько раньше "Крейсера", другие - чуть позже лазаревского
фрегата.
Сухопутные россияне обычно "относили" морские бури в загадочные и
волшебные широты, где обитают какие-нибудь "арапы". Между тем большинство
наших плавателей выдерживали серьезнейшие испытания отнюдь не в дальних
краях. Угроза погибели зачастую настигала в узкой, туманной, коварной полосе
меж берегами Франции и Англии.
Так приключилось с предшественниками Нахимова - Лисянским и
Крузенштерном, Головниным и Коцебу... Последний, например, писал: "Мысль
потерпеть кораблекрушение при первом шаге к весьма удаленной цели жестоко
меня терзала". Собственно, и в океане вряд ли кто тонул в охотку, но ведь и
впрямь дьявольская жестокость грохнуться за порогом дома.
Нелегкий искус постиг и фрегат Лазарева.
Поначалу резкое падение барометра, непременный вестник бури, загнало
"Крейсер" в Диль. Рейд был бурунный. Однако все же рейд. И фрегат,
поливаемый холодным осенним дождем, смирно дожидался милости бога морей.
Дождался. Двинулся в Портсмут. Но едва исчез Диль, как опять
заштормило. Потом взялось трепать вовсю. В кают-компании заплясали дубовые
стулья. На палубе "плясала" команда, едва управляясь с парусами.