"Юрий Давыдов. Забытые путешественники" - читать интересную книгу автора

очень круто.
Василий только что поведал курносому о своих мытарствах. Он смиренно
называл домоправителя "ваше благородие", хотя знал, что тот никаким
"благородием" не был. Василий не просил ни денег, ни пропитания, он просил
лишь доложить о себе господину посланнику. А дворецкий прогонял его с
порога, говоря, что по случаю заразы - "моровой язвы" - господин Булгаков,
как и все посланники при турецком дворе, уехал из Стамбула за несколько
десятков верст и принимать-де никого не велено. А Василий опять твердил: как
же, дескать, так, приходит подданный государыни императрицы и просит
отправить его в пределы любезного отечества, ему же, верному подданному, от
ворот, значит, поворот...
Дворецкому надоело торчать на солнцепеке.
- Э, что с тобой лясы точить! - пробурчал он с раздражением. - Много
вас, бродяжек, сум переметных, все вы талдычите, что нуждою отурчали. - И
крикнул: - Эй, стража!
При слове "стража" внутри у Василия все оборвалось. Дворецкий приметил
его испуг, добавил внушительно:
- Чтоб сей секунд духу твоего не было! Слышишь? А не то сдам
стражникам. Пшел!
У беглого раба капитана Магомета-паши не было никакой охоты попадать в
лапы турецких стражников. И, понурившись, побрел Василий со двора
российского посланника.
Время близилось к полудню. Солнце палило. В улочках воняло нечистотами.
Дома с деревянными решетками на окнах дремали. Никому в этом большом,
пестром и грязном городе, ни единой душе не было дела до Василия
Баранщикова.
Он добрел до Галаты. Это было предместье Стамбула, спускавшееся к бухте
Золотой Рог. В бухте недвижно стояло множество судов. Они казались
приклеенными к синему стеклу. Но среди этих судов уже не было шхуны капитана
Христофора.
Василий остановился на пристани. Он смотрел, как большие, осевшие под
грузом лодки отваливали от кораблей. И от пристани тоже шли лодки - к
кораблям. В лодках были табак и сафьян, буковое дерево и ковры, благовонные
масла и золотошвейные изделия турчанок-затворниц.
Галата жила бойкой, темной, плутоватой, для большинства ее обитателей
трудной, для иных привольной жизнью. Кого только тут не было! Немцы и
французы, англичане и голландцы, армяне и евреи, сербы и болгары, греки и
португальцы. Тут были ремесленники и негоцианты, рабочие с верфей и
трактирщики, воры и содержатели притонов, перекупщики рабов и ростовщики.
Портовая суета, движение и деятельность несколько ободрили Василия.
"Ничего, - подумал он. - Ничего... Осмотрюсь, придумаю, как выбраться".
Вскоре пристроился Василий на верфи, встал вместе с несколькими сербами
и болгарами, вооруженный плотницким топором и отвесом. Может быть, вот так,
в славянской артели, и дожил бы он до того дня, да повстречал гонца из
Петербурга. Но, видно, на роду ему, Василию Баранщикову, было написано
изведать всяческие приключения. Вот и на берегу Золотого Рога попался ему
некий соотечественник, давно "отурчавший", и принялся искушать Василия
выгодами янычарского житья. Василий соблазнился и пошел на воинскую службу.
Еще в XIV веке турецкие султаны учредили новые войска - своего рода
гвардию - "они чери", янычаров. Новшество заключалось в том, что в янычары