"Юрий Владимирович Давыдов. Белый всадник " - читать интересную книгу автора

- Добре, - сказал Ковалевский. - Добре. Ты, Бородин, с Дашури
оставайся, а ты, Илья, со мной пойдешь.
- Старый конь борозды не испортит, - растерянно прогудел Иван
Терентьевич, но Егор Петрович только улыбнулся.
"Консилиум" закончился.
На закате начали ладить вашгерд[1]. С наступлением темноты запылали
факелы. Солдаты пели:


И-эй, хо, хо! Мы работаем!

Легла густая роса. Месяц вышел на стеклянно-синее небо. В лужах
обмелевшего Тумата дышали крокодилы, и желтые осколки месяца тихо тлели в их
сосредоточенных глазках.


И-эй, хо, хо! Мы работаем!
И-эй, хо, хо! Работай!
Ия-я! И-я! Работай!

Ковалевский сидел в шатре Гамиль-паши. Ковалевский смотрел на его
толстые бабьи икры; Егору Петровичу казалось, что если он будет смотреть на
одутловатое, глупое, нездоровое лицо генерал-губернатора, то скоро потеряет
терпение и вспылит. Будет лучше, думал Ковалевский, коли этот сатрап
согласится по доброй воле.
Как и предсказывали Али с Дашури, Гамиль-паша упрямился. Он сразу же
выдвинул свой основной и, как ему представлялось, совершенно неопровержимый
довод:
- Никто там не был.
Ковалевский ответил беглыми выстрелами: на то и
путешественники-географы, сказал он, дабы проникать туда, где никто не был;
вашим солдатам, сказал он, и климат, и ландшафт привычны; проводники, сказал
он, не нужны, ибо, хотя на картах Тумат обозначен предположительно,
пунктиром, вожатым будет само русло; наконец, вся ответственность ляжет на
него, подполковника Ковалевского...
- Хорошо, - медленно процедил генерал-губернатор. - Хорошо. Но там
никто не был.
Ковалевский, сдерживая раздражение, медленно выпил пятую чашку кофе. И
начал все сызнова.
Настойчивость чужестранца докучала Гамиль-паше. Все шло так покойно!
Когда бы не приказ Каира, он бы вытолкал в шею этого господина.
"И-эй, хо, хо! Мы работаем!" - донеслось из темноты вместе с ветром.
Гамиль-паша обернулся в сторону реки. Там плясали, раскачивались факелы.
Генерал-губернатору вспомнились огни, вражеские огни, что вспыхивали в
горах, когда египетские отряды шли сюда, к среднему течению реки Тумат.
- И потом, - сказал паша, - есть на свете галла. Вы слышали?
Он грозил русскому. Пусть подумает про галла, если хочет еще раз в
жизни увидеть свои снега и своих белых медведей. Смерть стережет в неведомых
землях. Пусть пьет кофе и думает.
Ковалевский пил кофе и думал. Он надумал испробовать последнее