"Зиновий Самойлович Давыдов. Из Гощи гость (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

Двор опустел. Стало тихо. Только в дальнем углу выла запертая в
заклетье Улька.
Тогда юноша, стоявший у ворот, сунул руку за пазуху кафтана и вынул
оттуда книгу, большую, толстую, без футляра и переплета. Молодчик помялся,
потоптался, раскрыл зачем-то свою книгу и увидел вверху, на обрамленной
дубовыми листиками странице, картинку: каменщика, возводящего палаты. А
пониже - рудокоп киркой руду бьет, виночерпий вино пробует... Далее, на
другой странице, два бородача волокут на палке виноградную кисть. А под
бородачами этими, под землею, по которой они идут, мелко-мелко разбежались
строчки, какие-то заморские буковки, невесть какая грамота. Из светлых этих
буковок составляется, наверно, целая азбука. И азбука эта, разложенная по
складам, дает речь, никогда не слыханную раньше. Как она звенит? И о чем
толкует? Вот об этих бородачах с виноградною кистью? Наверно, о бородачах. И
о женщинах с рыластым зверем, и об арапе верхом на птице, и о портретах, и о
ландшафтах... Юноша примял книгу, запихнул ее за пазуху и по желтенькой
тропке зашагал к дому.
Наверху в горнице было открыто окошко. Толстый немчина, сидя на
подоконнике, курил здоровенную трубку. Дымище табачный валил у него изо рта,
из носу, казалось даже - чуть ли не из ушей. Немец пускал его то колечками,
то раструбом, то еще другим каким-то хитрым способом и сидел весь в дыму,
как в облаке херувим. Но табакур не спускал глаз с малиновой однорядки,
которая приближалась по надворной тропке.
- Ей! - окликнул однорядку немец. - Что потеряли в мой честна дом,
молодой господин?
- Да мне тут надобно... Козодавлева иноземца мне... Как тут к нему?..
- Я есть ротмейстер Косс фон Дален. А ты кто есть?
- Я... я - Хворостинин.
- Кворостини?..
- Да. Князь Иван Хворостинин.
- О-о-о!.. Князь!.. Прошу, прошу, князь Кворостини!
И ротмистр уже стоял на лестнице, встречая поднимавшегося к нему гостя.
Какою-то сладковатою сыростью пахло в сенях у ротмистра Косса, на
лестнице у него и в горнице, убранной нерусским обычаем, обвешанной
немецкими безделушками, уставленной шкафами, на которых вырезаны были целые
истории. По стенам развешаны картинки, удивительно напоминающие такие же в
книге, принесенной князем Иваном. А на подоконнике на медном звере сидит
медный мужик, и повадка у мужика такая же, как у тех бородачей, которые
тащат на палке виноградную кисть. И сам зверь - как он похож на того,
которому золотоволосые женщины льют воду в разверстую пасть!
Князь Иван обернулся и вдруг впервые увидел себя таким в большом
зеркале, висевшем над красиво убранною кроватью. Он в малиновой своей
однорядке предстал перед самим собою весь - от русых кудрей и едва
опушенного подбородка до алых сапог с загнутыми кверху носками. И он
показался самому себе чересчур цветистой птицей рядом с одетым в черный
бархат иноземцем.
Князь Иван поправил кисти на своем кафтане и покосился на ротмистра.
Тот стоял у стола, вцепившись двумя пальцами в бородку, скривив рот в
учтивой улыбке.
- Скажи мне... - молвил князь Иван. - Не знаю, как мне величать тебя...
- Мартин Грегорич.