"Джаред Даймонд. Ружья, микробы и сталь " - читать интересную книгу автора

преобразивший также все остальные области человеческой деятельности. Уже к
3000 г. до н. э. у некоторого числа евразийских и североафриканских народов
в зародыше существовали не только письменная культура, но и централизованное
государственное управление, города, были широко распространены металлические
оружие и орудия труда; они использовали одомашненных животных в качестве
транспорта, тягловой силы и источника механической энергии, а также
полагались на земледелие и животноводство как на основной источник
пропитания. На большей части других континентов в тот период не существовало
ничего подобного; какие-то, но не все из этих изобретений позже независимо
возникли в обоих Америках и в субсахарской Африке - и то лишь на протяжении
пяти последующих тысячелетий, а коренному населению Австралии так никогда и
не довелось прийти к ним самостоятельно. Эти факты сами по себе должны были
бы стать указанием на то, что корни западноевразийского господства в
современном мире прорастают далеко в дописьменное прошлое. (Под
западноевразийским господством я имею в виду доминирующую роль в мире как
обществ самой Западной Евразии, так и обществ, сформированных выходцами из
Западной Евразии на других континентах.)
В-третьих, история, фокусирующаяся на западноевразийских обществах,
совершенно игнорирует один важный и очевидный вопрос. Почему именно эти
общества достигли столь непропорционального могущества и ушли столь далеко
вперед по пути инноваций? Отвечать на него принято, ссылаясь на такие
очевидные факторы, как подъем капитализма, меркантилизма, эмпирического
естествознания, развитие техники, а также на болезнетворные микробы,
уничтожавшие народы других континентов, когда те вступали в контакт с
пришельцами из Западной Евразии. Но почему все эти факторы доминирования
возникли именно в Западной Евразии, а в других частях мира либо не возникли
вовсе, либо присутствовали лишь в незначительной степени?
Эти факторы относятся к разряду ближайших, но не исходных причин.
Почему капитализм не появился в доколумбовой Мексике, меркантилизм - в
субсахарской Африке, исследовательская наука - в Китае, а болезнетворные
микробы - в аборигенной Австралии? Если в ответ приводят индивидуальные
факторы локальной культуры - например, в Китае научно-исследовательская
деятельность была подавлена влиянием конфуцианства, а в Западной Евразии ее
стимулировали греческая и иудео-христианская традиции, - то можно снова
констатировать непонимание необходимости установить исходные причины, то
есть объяснить, почему традиция конфуцианства зародилась не в Западной
Евразии, а иудео-христианская этика - не в Китае. Я уж не говорю о том, что
такой ответ оставляет совершенно необъясненным факт технологического
превосходства конфуцианского Китая над Западной Европой в период,
продолжавшийся приблизительно до 1400 г. н. э.
Сосредоточив внимание исключительно на западноевразийских обществах,
невозможно понять даже их самих. Поскольку интереснее всего выяснить, в чем
их отличительные черты, нам не обойтись без понимания обществ, от которых
они отличаются, - только тогда мы сможем поместить общества Западной Евразии
в более широкий контекст.
Возможно, кому-то из читателей покажется, что я ударяюсь в крайность,
противоположную традиционной историографии, а именно уделяю слишком мало
внимания Западной Евразии за счет остальных частей мира. Здесь я бы
возразил, что остальные части мира - очень полезное пособие для историка
хотя бы потому, что, несмотря на ограниченное географическое пространство, в