"Джаред Даймонд. Ружья, микробы и сталь " - читать интересную книгу автора

ощутимо сказывается социальное окружение, в котором мы выросли, сложно
вычленить какое-либо влияние исходных генетических различий из всего
предшествующего фона. Во-вторых, в тестах на когнитивные способности (вроде
проверки коэффициента интеллекта), как правило, измеряется усвоение
определенных культурных навыков, а не чистый врожденный интеллект (чем бы ни
был этот последний). Поскольку результаты тестов бесспорно зависят от
социального окружения в детстве и обретенных культурных навыков, старания
психологов по сей день остаются безуспешными: убедительно доказать постулат
о генетически обусловленном низком уровне интеллекта у небелых народов им
так и не удалось.
Моя позиция в данном споре опирается на тридцатитрехлетний опыт работы
с новогвинейцами в их собственном обществе, сохранившем древний уклад. С
самого начала нашего сотрудничества я был поражен тем, что новогвинейцы
оказались людьми в среднем более сообразительными, более внимательными,
лучше способными выражать свои мысли и активнее интересующимися окружающим
миром, чем средний европеец или американец. В выполнении некоторых задач,
явно показательных с точки зрения работы мозга, - например, способности
составить воображаемую карту незнакомой территории, - они обнаруживают куда
больше сноровки, чем обитатели западного мира. Разумеется, новогвинейцы, как
правило, плохо справляются с заданиями, выполнять которые западных людей, в
отличие от них, учат с детства. Поэтому и ни по чему другому, оказавшись в
городе, выходцы из глухих новогвинейских деревень, никогда не сидевшие за
партой, кажутся западным людям столь недалекими. Мне тоже всегда приходится
вспоминать, как глупо я выгляжу в глазах новогвинейцев, когда мы вместе
оказываемся в джунглях и я обнаруживаю свою несостоятельность в самых
простых вещах (например, в умении не сбиваться с тропы или в возведении
укрытия от непогоды), которым новогвинейцы были обучены еще детьми, а я нет.
Нетрудно представить себе как минимум две возможных причины,
подтверждающих мое впечатление от новогвинейцев как от людей более
сообразительных, чем жители Запада. Во-первых, европейцы уже несколько
тысячелетий живут плотными популяциями, в условиях общественного устройства,
предполагающего централизованное управление, наличие полиции и судебных
органов. В этих обществах эпидемии инфекционных болезней (например, оспы),
сопутствующие высокой популяционной плотности, исторически являлись главным
фактором смертности, тогда как убийства были сравнительно немногочисленными,
а состояние войны представляло скорее исключение, чем правило. Большинство
европейцев, переживших фатальные эпидемии, также избежали и других
потенциальных причин смерти, что позволило им передать по наследству свои
гены. Сегодня большинство живорожденных детей на Западе так же счастливо
избегают смерти от инфекций и успешно воспроизводят себя вне зависимости от
уровня интеллекта и генетических характеристик. Новогвинейцы же, напротив,
все эти тысячелетия жили в обществах, численность которых была слишком низка
для возникновения эпидемических заболеваний, свойственных густонаселенным
территориям. Зато они чаще умирали от убийств, непрекращающихся межплеменных
войн, несчастных случаев и недостатка продовольствия.
У более сообразительных людей шанс избежать действия главных причин
смертности, характерных для традиционных новогвинейских обществ, выше, чем у
менее сообразительных. При этом характерная для традиционных европейских
обществ смертность от эпидемических заболеваний почти никак не соотносится с
уровнем интеллекта, зато соотносится с генетически передаваемой