"Жан д'Айон. Заговор Важных ("Луи Фронсак" #2) " - читать интересную книгу автора

ему все члены и только потом умертвит окончательно.
Следовательно, преступник должен иметь очень вескую причину, дабы
отважиться на такое убийство. А что, если убийство связано с одним из тех
расследований, которые вел Бабен дю Фонтене? Пожалуй, именно по этому следу
нужно пустить Гастона. Впрочем, он сам наверняка уже об этом подумал.
Загадочное преступление окончательно отбило у Луи охоту работать.
Поднявшись, он подошел к окну. Небо, несмотря на ранний час, совсем
потемнело, свидетельствуя о приближении грозы, точнее, снежной бури... Надо
сказать, в сильный холод снежные бури особенно страшны.
В комнате стало так темно, что пришлось зажечь пару свечей. За дверью
вновь раздались шаги, на этот раз топот сопровождался недовольным ворчанием.
Кто бы это мог быть? - подумал Луи, открывая дверь.
На пороге стоял Гофреди.
Пройдя через сражения Тридцатилетней войны, а также другие, не столь
известные, но не менее кровопролитные войны, Гофреди, почувствовав
приближение старости, оставил воинское ремесло и поступил на службу к Луи.
Молодой человек поселил его в комнатушке на чердаке своего дома и стал
платить жалованье, правда, небольшое, зато регулярно и полностью, что в
Париже считалось редкостью. И бывшему наемнику, никогда не имевшему
собственного угла и жившему за счет грабежей и убийств, новая жизнь
показалась раем.
Рейтар шумно шагнул в комнату, а следом за ним неслышно проскользнул
Жан Байоль, главный письмоводитель нотариальной конторы Фронсаков.
Небольшого роста, с невыразительным, лишенным растительности бледным
лицом, бесцветными волосами и тощим телом, облаченным в скромную темную
одежду, стеснительный, с бесшумной походкой, Жан Байоль всегда терялся на
фоне шумного и высокого Гофреди. Сейчас плечи письмоводителя, несмотря на
непогоду, прикрывал лишь тонкий шерстяной плащ, а его башмаки, с пряжками и
бантами, рядом с огромными сапогами Гофреди выглядели исключительно
смешными.
Его спутник, напротив, походил на гротескного капитана из итальянского
театра, каким его представляли на парижских сценах: короткая, видавшая виды
куртка из буйволовой кожи, пунцовый плащ до щиколоток, бесформенная шляпа со
свисающими до самых плеч полями. Сверкающие медные шпоры, прикрепленные к
старым изношенным сапогам, доходившим до бедер и полностью скрывавшим штаны,
при ходьбе отчаянно звенели - так же как и длинная испанская рапира с медным
эфесом, когда кончик ее касался каменных плит пола или мостовой.
С закрученными усами на испещренном шрамами и морщинами
кирпично-красном лице, Гофреди выглядел устрашающе. Преклонного возраста
(Луи знал, что ему скоро сравняется шестьдесят), но все еще крепкий и
опасный противник, бывший наемник был предан Луи безоглядно.
- Входите же, и поскорей закрывайте дверь, - приказал нотариус. - Вот,
выпейте подогретого вина и рассказывайте.
Неподражаемым движением Гофреди швырнул шляпу на сундук, отстегнул
перевязь, с глухим стуком упавшую на пол вместе с рапирой, расстегнул куртку
и приступил к рассказу:
- Путешествие оказалось нелегким, сударь, особенно при такой погоде! Мы
мчались галопом, но все равно дорога туда заняла почти полдня, да полдня
обратно. Байоль держался молодцом, хотя, думаю, эта скачка далась ему
нелегко.