"Жан д'Айон. Заговор Важных ("Луи Фронсак" #2) " - читать интересную книгу автора

него есть два больших недостатка, которые он тщательно скрывает: он гугенот
и банкир. Доверять ему не стоит, ибо ему известна вся подноготная каждого из
нас. Утверждая, что хочет написать хронику нашего века, он все записывает и
ничего не забывает. Поэтому, когда вам нужны сведения или деньги, милости
прошу, обращайтесь к нему!
Введенный в избранное общество, Луи очень скоро обнаружил, что у него
имеется много общих знакомых с Таллеманом, и среди них Венсан Вуатюр, поэт,
который, к их общему удивлению, ввел обоих в особняк Рамбуйе, а также
племянник парижского архиепископа Поль де Гонди, аббат де Рец. Луи учился у
него в Клермонском коллеже, а Таллеман несколько лет назад сопровождал
аббата в Рим. Обменявшись парой анекдотов, ходивших о талантливом прелате, а
главное, своими воспоминаниями, они сошлись во мнении, что аббат всегда
отличался неуемным честолюбием.
Мари де Рабютен-Шанталь слушала их, иногда - удивительно к месту! -
вставляя шутку, и всякий раз пользовалась возможностью улыбнуться, дабы все
могли полюбоваться ее белыми как жемчуг зубами. Луи узнал, что она также
знакома с Полем де Гонди, что отец ее умер год назад и что воспитанием ее
занимался дед.
Тем временем к госпоже де Рамбуйе пришли новые посетители, а так как
всем хотелось поговорить с хозяйкой дома, то молодому нотариусу с сожалением
пришлось откланяться.
Выйдя в коридор, Жюли, которая отметила, что блистательная Мари
произвела на ее возлюбленного сильное впечатление, ехидно заявила:
- Необыкновенная девушка, не правда ли? Но, увы, ты не сможешь на ней
жениться, потому что она выходит замуж за маркиза де Севинье, который стоит
вон там, рядом с Пизани.
Луи улыбнулся, но ничего не ответил. Ему нравились подобные выпады
Жюли, говорившие о том, что она ревнует его.

Вечер продолжался, приближались танцы. Следуя моде, маркиза пригласила
оркестр, состоявший из нескольких скрипок и гобоев; кто не хотел танцевать,
должен был спеть в сопровождении музыки. Но далеко не каждый обладал
музыкальным слухом, и в большинстве своем гости либо ревели, либо мяукали,
но песни, чаще всего услышанные в детстве где-нибудь в деревне, вызывали у
слушателей взрывы хохота и одобрительные выкрики.
Некоторые играли в более утонченные игры, также крайне модные в то
время: в анаграммы, рондо или в разгадывание стихотворных загадок.
Недовольным выглядел только Пизани. Он ходил по залу, словно лев по
клетке. Когда он с ворчанием проходил мимо Луи, молодой человек остановил
его и спросил, чем вызвано его недовольство. С яростью в голосе Пизани
объяснил:
- Мать запретила ставить игорные столы под тем пред логом, что я и
Вуатюр слишком много проигрываем. Похоже, нам придется отправиться
куда-нибудь в кабак...
Луи и Жюли завершили вечер в кругу друзей Монтозье, оживленно
обсуждавших последние открытия ученых и, в частности, знаменитого
английского врача Уильяма Гарвея, описавшего большой и малый круг
кровообращения. Теория Гарвея распространилась и получила широкую поддержку,
тем не менее противники ее сопротивлялись не менее яростно, чем противники
Галилея или Коперника. В кружке, собравшемся вокруг Монтозье, Луи впервые