"Ион Деген. Портреты учителей " - читать интересную книгу автора

Я питался только официальной советской информацией. Попытки услышать
зарубежные радиостанции успешно пресекались мощными советскими глушителями.
Второй день войны. Снова сообщения о потрясающих победах арабов.
Часа в три после полудня позвонил Миша:
- Привет, дядюшка! - радостно прозвучал его голос.
- По какому поводу твоя мажорная тональность?
Миша все понял. Он рассмеялся и пригласил меня к себе.
- Вадим Евгеньевич принес бутылку "Камю". Торопись, не то мы начнем
без тебя.
Академик Вадим Евгеньевич Лошкарев был директором института
полупроводников, в котором Миша заведовал отделом. Родственник его отца
или матери был прокурором на процессе Бейлиса. Академик Лошкарев был
наследственным антисемитом. Но Мишу он любил. Их особые отношения
начались после забавной беседы.
- Это ваши еврейчики убили государя императора и устроили нам все это
говно, в котором мы сидим по самые уши, - сказал коммунист Лошкарев.
- Кстати, - ответил коммунист Дейген, - мой дед, читая речи вашего
родственника, ужасался, предвидя приход этого говна, как реакцию на еще
большее говно речей вашего родственничка. Когда так называемые еврейчики шли
мимо его дома с красными знаменами, он захлопывал окна, однозначно вычислив,
к чему это приведет.
Сейчас Миша и Лошкарев сидели возле приемника и слушали передачу
израильского военного комментатора на русском языке. (Через десять с лишним
лет я познакомлюсь, а затем подружусь с бывшим танкистом,
инженером-танкостроитем, военным комментатором Аркадием Тимором, который в
тот теплый июньский день впрыснул в меня антидот против тлетворной, лживой
советской пропаганды, который наполнил мое сердце ликованием). Мишин
приемник усовершенствовали сотрудники его отдела. Волна тринадцать метров не
глушилась потому, что в советских приемниках не было такой волны.В очередной
раз мне представилась возможность убедиться в "правдивости" всего того, что
пахнет социализмом.
Мы выпили за победу израильтян.
- Вадим Евгеньевич, - не удержался я, опьянев от праздничного
возбуждения больше чем от коньяка, - наша радость понятна. Но вы-то чему
радуетесь с вашим монархистско-антисемитским мировоззрением?
- Э, батенька, вы мыслите слишком прямолинейно. Я не обожаю евреев в
России. Но у меня чувство глубочайшей симпатии к израильтянам, отстаивающим
свою национальную независимость в войне против арабского варварства,
поддерживаемого советским фашизмом. Давайте тяпнем еще по одной за победу
израильтян.
Мы тяпнули.
Когда началась алия из Советского Союза, Мишина мечта об Израиле
превратилась в навязчивую идею.
- Боже мой, - говорил он,- ведь я прошу немногого. Небольшой домик на
холмах Шомрона. Две-три работы в год по договору с солидной компанией, что
дало бы мне возможность скромно существовать. А все остальное время сидеть с
карандашом и бумагой и заниматься фундаментальной физикой. И ощущать
близость к Богу на этой благословенной земле. Может ли счастье быть большим?
Миша внимательно следил за малейшими событиями в Израиле. Он знал
фамилии лидеров партий, знал их программы, брезгливо комментировал проделки