"Ион Деген. Статьи и рассказы" - читать интересную книгу автора

В конце восьмидесятых годов на территории Иудеи, Самарии и сектора Газы
начались арабские беспорядки, так называемая интифада. Израильские
автомобили забрасывались камнями и бутылками с зажигательной смесью. Министр
обороны Ицхак Рабин заявил, что бросающим камни следует ломать руки и ноги.
Это я увидел и услышал во время телевизионной передачи. Но почему-то тех
израильских военнослужащих, которые не ломали руки и ноги, а всего лишь
применяли силу, задерживая бандитов, отдавали под суд. Не странно ли такое
противоречие между словами и действиями министра обороны? Но меня это уже не
удивляло. Возмущало только. Мне захотелось хоть чем-нибудь помочь
поселенцам - жителям Иудеи, Самарии и сектора Газы. Раз в неделю, в среду я
стал ездить в Ариэль и в Гинот Шомрон безвозмездно оказывать ортопедическую
помощь поселенцам. На мое начальство это произвело впечатление. Оно решило,
что "берета" недостаточно серьезное оружие для человека, едущего по
небезопасным дорогам Самарии, и подарило мне пистолет "Ругер". Отличный
американский пятнадцатизарядный пистолет калибра 9 мм.
Событие, связанное с этим пистолетом, требует небольшого предисловия.
Даже двух предисловий. Тогда пусть и неумелое описание события приобретет
некоторую стереоскопичность.
Однажды в Киеве, гуляя с моим маленьким в ту пору сыном, мы встретили
Филиппа Соловщука, однополчанина, с которым в 1942 году воевали на Северном
Кавказе. Филипп стал рассказывать сыну байки про его отца. Были и смешные
эпизоды. Но самое сильное впечатление на сына произвел рассказ о том, что я
никогда не прикасался к пистолету, если не вытаскивал его для того, чтобы
убить. А я не знал, что обо мне ходила такая легенда. Но это далекое
прошлое.
А вот уже в Израиле как-то задолго до интифады обратился ко мне араб из
Газы, ремонтировавший помещение нашей больничной кассы, с просьбой
проконсультировать его ребенка. Я обратился за разрешением к своему
начальству. "Нет" было обусловлено многими причинами. Но перевесило все-таки
мое "да". На следующий день араб приехал с младенцем. Господи! В пеленки с
полугодовалым младенцем было завернуто больше каловых масс, чем детского
тела. Я вытащил ребенка из пеленок, выбросил их, а малыша помыл под струей
теплой воды из крана. Затем тщательно обследовал его и назначил лечение.
Отец еще несколько раз привозил ребенка на осмотр. Последний раз я наблюдал
его уже здоровым, когда ему исполнился год и два месяца. Начальство мое
вынуждено было смириться еще с двумя подобными случаями. Надо заметить, что
у моего начальства, не имеющего медицинского образования, кружилась голова
от странного сочетания у их подчиненного какого-то патологического (по их
представлению) желания оказывать помощь арабам и одновременного убеждения о
единственном способе разрешить арабо-израильский конфликт - трансферт арабов
с нашей территории в арабские страны. Все это было, как я уже заметил, до
интифады.
Без четверти двенадцать я закончил прием больных в Ариэле и поехал в
Гинот Шомрон. С пятой дороги, пересекающей Самарию, свернул на север, на
тихую узкую пустынную дорогу. Красива она невероятно! Один ее участок
проходит по узкой глубокой лощине. Это место, представляя себе, как просто
сверху забросать автомобиль камнями, я всегда старался проехать на
максимальной скорости, несмотря на крутые повороты. Но на сей раз я не смог
увеличить скорости. Впереди меня медленно плелся зеленый арабский
форд-минибус. В зеркале заднего вида я увидел точно такой же автомобиль,