"Вячеслав Дегтев. Последний парад" - читать интересную книгу автора

нет? Плохо только, что об этом особенно не поговоришь с кем зря. Хотя сейчас
его, когда он выпил, так прямо и распирало поговорить о себе, о своей
профессии, похвалиться теми несколькими удачными экспроприациями, где он
огреб кучу денег. Нет, нет, нельзя! А жаль...
Около полуночи Мишка, пьяный, уплатил по счету и, покачиваясь, вышел,
опираясь на проститутку, которая повела его, щебеча что-то на ухо. Издалека
могло показаться: супружеская пара возвращается из гостей. Когда пришли к
Мишке в бунгало, она раздела его и всячески ласкала его, так самоотверженно
и с такой непритворной нежностью, будто и в самом деле была его женой, так,
что Мишка отозвался душой на ее порыв, и ему показалось вдруг что-то в ней
знакомое, даже родное: тот же запах, что и в юности, те же шершавые, полные
губы, налитые, загнутые немного вверх груди, похожие на дыни, - все
напоминало ему Ленку Пыхову, по кличке Пышка, первую Мишкину любовь, девушку
из детдома. После нее не было больше у Мишки девушек, кроме проституток.
Увы, никто не любил Мишку просто так, задаром. Наваждение было такое
сильное, что он даже раза два назвал случайную подругу Ленкой, и она
откликнулась.
И Мишка вдруг, неожиданно для себя, стал рассказывать ей о непутевой
своей жизни, о Ленке - ведь все у них могло быть как у людей, если б не этот
козел-судья, Сидор-пидор, который засунул его за сущий пустяк, засунул в
зону, сделал из Мишки блатного и который отдыхает теперь тут, рядом, греет
старые свои мослы... Ах, да ты что, милый?! Неужто правда? Правда!
Весь остаток ночи они проплакали, обнявшись и всхлипывая.
Наутро женщина предложила вдруг остаться у него на несколько дней (а то
и навсегда, читалось в преданных ее глазах), грозилась навести образцовый
порядок, но Мишка, вспомнив ночную свою слабость, наотрез и довольно грубо
отказался. Вынул из кармана пачку скомканных "фантиков", расплатился ими.
Женщина заплакала, стала уверять, что с ним она по согласию, без денег, он
ей симпатичен, и готова пойти за ним хоть на край света, но деньги все же
взяла. "Валюта", - сказал смущенно Мишка, удивляясь самому себе: до чего же
он стал сентиментален. Расстались они с тяжелым сердцем.
Мишка испугался ее непритворного чувства, да, честно говоря, и не
поверил в ее искренность. Добрые, искренние люди давно уже казались ему
фальшивыми купюрами. И он убедил себя, что она, похоже, позарилась на
деньги, которые почуяла у него. И на том успокоился. Все стало на места. Все
сделалось логичным.
Весь день он провалялся в постели. Просыпался, тянулся к груде книжек,
выбирал чего-нибудь, листал, отбрасывал, рука несколько раз нащупывала
знакомую шершавую обложку, но Мишка не решался взять ее в руки. И вдруг к
вечеру, когда взошла яркая, полная луна, - он вдруг понял, что решился.
Встал, записал из желтой книжки ингредиенты, нужные для чудодейственного
отвара, и вышел. Все нужное он на удивление быстро купил в двух ближайших
дежурных аптеках. Прихватил также пять килограммов ветчины в магазинчике за
углом.
Придя домой, заучил наизусть нужное для перевоплощения, книгу сжег в
печи и стал готовить отвар. Да, спокойно, бестрепетно он стал готовиться к
убийству посредством превращения в зверя. Он считал, что именно судья
виноват во всей его исковерканной жизни, что именно он обрек его быть изгоем
в этом страшном, чудовищном обществе двуногих тварей, которое он боялся и
которое представлялось ему как некая адская, жестокая химера, призванная