"Морис Делез. Конан и Посланник Света ("Конан") " - читать интересную книгу автора

висевшую на поясе связку ключей, отпер дверь и открыл ее, не сводя
заинтересованного взгляда с гиганта киммерийца. Роган вынул из держателя
факел и шагнул внутрь, на ступени бронзовой винтовой лестницы, ведущей
наверх. Миновав два витка, они уперлись в еще одну дверь, которая бесшумно
отворилась от легкого толчка.
- Почему эта дверь открыта? - поинтересовался Конан.
- А зачем ее запирать? Закрыты только пустующие комнаты, а эта
приготовлена для тебя. Но, если пожелаешь, можешь пользоваться ключом.
Он кивнул на стол, где на изумрудного цвета скатерти лежал огромный, с
затейливой бороздкой ключ. Киммериец повертел его в руке, пожал плечами и
положил на место: какой смысл запирать дверь, которая, если что случится,
все равно никого не остановит?
- Вообще-то у нас принято запирать только те помещения, которыми не
пользуются,- повторил колченог.
Киммериец хмыкнул: у людей как раз все наоборот. "Мой дом - моя
крепость" - расхожее правило, которое вынуждены соблюдать все.
- Здесь не слишком просторно,- продолжал тем временем Роган,- но если
ты потерпишь одну ночь, завтра мы подыщем что-нибудь другое.
- Это ни к чему,- ответил Конан, окидывая взглядом комнату.- Меня все
устраивает и здесь.
- Тогда отдыхай. Ужин и завтрак подадут сюда. Утром я зайду за тобой.
Он кивнул, прощаясь, и скрылся. Киммериец еще раз осмотрелся, теперь
уже внимательней. Небольшой овальный стол был придвинут к стене, рядом
стояла пара тяжелых резных кресел из потемневшего от времени дерева.
Глубокий альков уходил в стену, примыкавшую к середине дворца, и был почти
целиком занят огромной кроватью. Между столом и дверью оставалось немного
свободного пространства, всего в три шага. В округлой наружной стене
поместились два узких и высоких окна, украшенные витражом. Сложенные из
красного камня стены были голыми, но альков отгораживали два гобелена,
подвязанные снизу золотыми шнурами с роскошными кистями, а еще дальше у стен
стояли два бронзовых светильника.
Конан хотел было зажечь их, но масла внутри не оказалось. Он пожал
плечами и развалился в кресле. Вскоре за дверью раздались легкие шаги, и в
следующий миг северянин впервые смог увидеть рогача.
Едва рогачка (когда это слово невольно возникло в мозгу киммерийца, он
едва не расхохотался) появилась на пороге, глаза ее расширились и
засветились восторгом. Конан широко улыбнулся ей, потому что девушка была
удивительно красива. Однако она тут же посерьезнела, шагнула в комнату и
посторонилась. Следом появились два колченога. Один из них держал
уставленный едой поднос, второй - два бочонка, в одном из которых оказалось
вино. Киммериец понял это, как только первый поставил поднос и, выбив у
бочонка донышко, наполнил принесенный кувшин. Ни с чем не сравнимый
незнакомый аромат распространился по комнате. Первый рогач поклонился и
вышел, а второй задержался, чтобы наполнить маслом лампы и запалить фитили,
после чего удалился, как и его спутник, не произнеся ни слова. Едва за ними
закрылась дверь, девушка начала накрывать на стол, а Конан принялся с
интересом разглядывать ее. Прекрасно сложенная, она была очень легко одета,
впрочем, как и все обитатели этого жаркого мира: на ней была набедренная
повязка, изготовленная из чего-то напоминавшего шкуру леопарда, да узкая
полоска такой же шкуры прикрывала соблазнительно высокую грудь.