"Андрей Делькин. Пиитом меньше " - читать интересную книгу автора

надувая при этом щёки, - мне... я...
- Не беспокойтесь, Валентин Семёныч, - ласково подхватил
Трамвай-Залесский. - Придёт и ваше время, дорогой! Научитесь и вы глаголу...
Как он твёрдо полагал, Гомерову не хватало немного уверенности в себе
и, возможно, даже "настроечки". Соломон Яковлевич всегда вспоминал в такие
минуты знаменитые лекции недавно преставившегося профессора Сидоровича. Тот
любил говорить о "космическом луче", параллельно которому должна следовать
"аки пылинка" душа любого творческого человека, и даже не обязательно поэта.
"Когда что-то катастрофически не получается или не выходит, - говорил,
картавя, Сидорович, - это значит, что просто не хватает настроечки.
Необходимо, ребятки мои, очистить душу от лишнего, от обид, от злобы, от
всего человеческого, и позволить себе быть творцом, поэтом, полубогом"...
- Я должен передать вам диск, - неуверенно продолжил Гомеров, густо
краснея и подбирая слова, - с проектом ролика пред... вы...
- Вы разумеете предвыборную гонку?
- Да, я разумею... это.
- Так передайте, и ступайте восвояси...
Гомеров вместо ответа щёлкнул каблуками, протянул прозрачный
пластмассовый бокс, затем тревожным взглядом окинул комнату, будто искал
кого-то, и поспешно вышел.
- Хм, ступайте-передайте... - задумчиво произнёс Соломон Яковлевич и
почувствовал, что ловит "ниточку".
"Когда я думаю о чём-то, душа не может без экспромта", - мысленно
соткал он две ямбические строчки. В последнее время Трамвай-Залесский
пытался перестроиться так, чтобы даже думать поэтически. Это было трудно, но
после определённой степени сосредоточения вполне получалось.
На монитор выбежали первые кадры видеоролика. Соломону Яковлевичу
понравилось то, что он увидел. Ночная Москва, позиционированная как Третий
Рим, во власти варваров, поголовно изъясняющихся варварской же прозой, и
гуси, символ Партии Культурного Возрождения, двухстопным анапестом
"га-га-га, га-га-га" пробуждающие граждан к борьбе. Удачный выбор образов и
вкрапление эмблемы Партии...
Пресс-секретаря отвлёк подозрительный шум за дверью, столь непривычный
на этом всегда тихом этаже. Соломон Яковлевич приоткрыл дверь и, выглядывая
из-за неё, увидел странную картину: множество вооружённых кто чем людей
перемещались в разных направлениях.
- Что здесь... происходит? - в странном волнении перешёл он на прозу.
Впрочем, ему никто не ответил и даже не обратил внимания.
Трамвай-Залесский позволил себя увлечь возбуждённому людскому потоку,
который вынес его к президентскому кабинету. И чем ближе пресс-секретарь был
к кабинету, тем ужаснее становилось у него на душе. Ни одного охранника, ни
одного знакомого лица! Войдя в распахнутые настежь двери парадного входа, он
увидел сгорбленную спину Писецкого в окружении многочисленных подозрительных
лиц с оружием, фото- и видеокамерами.
- ... и поэтому я складываю свои полномочия, - услышал Соломон
Яковлевич столь непривычную для Президента прозу.
- А как же... идеалы Революции? - тихо прошептал Трамвай-Залесский. Его
услышали все: и Президент, и те, кто столпились вокруг него. Фотокамеры на
мгновенье перестали стрекотать затворами и дублировать вспышками тени на
стенах, а затем, обнаружив новую мишень, с жаром набросились на неё.