"Виктор Делль. Над Истрой-рекой " - читать интересную книгу авторадействительно искал среди живых.
- Дело говорю, - настаивал Климов. - Меня зацепило под Березовкой. Володя тогда еще жив был. Вот и начни с Березовки. А потом весь боевой путь дивизии проследи, как шла по Белоруссии. До того дня, когда он погиб. Во все села пиши и города. Они обменялись адресами, телефонами. Разошлись. Александр Антонович продолжал поиск. Отправлял письма, получал неутешительные ответы на них. Этот поиск сделался для него частью жизни, повседневного бытия. В Томске, будучи в командировке, он получил телеграмму. Сестра сообщала: "Баба Анна умерла. Приезжай". Вырваться из Томска оказалось нелегко: не летали самолеты. Он поездом доехал до станции Тайга, много часов ждал другого поезда, на Новосибирск. Но и в этом городе просидел почти двое суток, ожидая летную погоду. Когда добрался до Истры, бабу Анну схоронили. Он застал в доме родственников, знакомых, соседей. Тело бабы Анны уже приняла земля, и теперь люди сидели за столом, пили, не чокаясь, вино, говорили: "Кабы так умереть...", "Дай-то бог...", "Легкая смерть, без муки...", "В гробу лежит, как живая..." Он слушал разговоры, корил себя за опоздание, хотя и не было в том его вины. Вскоре и за столом сидеть расхотелось. Александр Антонович встал, собрался, пошел на кладбище. Хотелось побыть одному, посидеть в тиши, подумать... Недели за две до того, как это случилось, на имя бабы Анны пришло письмо. "Уважаемая Анна Ивановна! - писали школьники далекого белорусского села Кисловичи. - Мы, члены отряда красных следопытов, закончили сбор материалов о вашем сыне, герое-разведчике Владимире Тарасовиче Степанове, нашем селе..." В письме красных следопытов рассказывалось о подвиге ее сына, о судьбе сожженного в войну и заново отстроенного села, о колхозных и школьных делах. Баба Анна приглашалась на торжественную линейку. Каждый, кто приходил к ней, читал это письмо. Баба Анна слушала, крестилась, повторяя одну и ту же фразу: "Дошли молитвы мои, дошли". Торопила тетю Паню с отъездом. Тетя Паня взрывалась, пробовала кричать на мать для "резону", но баба Анна так смотрела на дочь, что та лишь руками разводила, замечая: "Рано, мама, в письме, поди, срок проставлен". Перед отъездом баба Анна и вовсе не спала. Погладила, сложила в сундук белье, купленное еще раньше на случай смерти. На вокзале, в поезде, не суетилась, хотя из дома в дальний край ехала впервые! Переспрашивала тетю Паню, дала ли та телеграмму. Тетя Паня вспоминала о встрече, о торжественной линейке. Говорила, что баба Анна держалась "молодцом". "Только раз и заплакала, - рассказывала. - У обелиска хотела земли с могилы набрать, а как ее наберешь-то - земля мороженая, вроде камня". Поковыряла баба Анна землицу своими скрюченными пальцами, отступилась, заплакала. Спасибо учителю местному, нож у него оказался. Он и помог. Баба Анна землю ту в платок завернула. "Со мной положишь, как помру", - сказала она дочери. И бабу Анну, и тетю Паню просили остаться в колхозе, погостить. Баба Анна не захотела. Заторопилась, заспешила, и они уехали. Когда же вернулись, баба Анна два дня хлопотала по хозяйству. Потом легла, позвала дочь. "Ты вот что... Прощай, - сказала она тете Пане. - Отжила я своё... Тяжко тебе без меня придется. Благословляю тебя... Прощай..." Тетя Паня глянула на мать, поняла, что конец. Сначала |
|
|