"И.Дементьева, Н.Агаянц. Товарищ Зорге " - читать интересную книгу автора

Эбертом постыдно бежало в Штуттгарт. Спасти республику могли только
трудящиеся. Среди бойцов вооруженной рабочей самообороны был и Рихард Зорге.
В 1921 году ему поручают работу в Аахене. Это был центр пролетарского
района. Зорге считает, что больше пользы он принесет, работая в массах.
Посоветовавшись с партийным руководством, он переезжает в Аахенский
горнорудный район, устраивается на шахту.
"Наконец мне удалось найти место чернорабочего,-- вспоминал он позже.
-- Это была тяжелая жизнь. Мне было трудно, в особенности из-за тех
серьезных ранений, которые я получил на фронте. Но я никогда не жалел о
принятом решении. Опыт и знания, которые я получил в те дни, оказались столь
же ценными, как те опыт и знания, которые я приобрел в окопах".
После оккупации Рейнской области войсками Антанты Зорге отправляется в
Берлин. Затем товарищи посоветовали Рихарду перебраться во
Франкфурт-на-Майне.
Там он был выбран в руководство партийной организации города и начинает
выступать в коммунистической печати. Возможно, что именно тогда Зорге
завязывает связи с журналистскими кругами Франкфурта, связи, которые так
успешно использует позже. В этом городе он был человек новый. Поэтому, после
того как Компартия Германии оказалась под запретом, он осуществлял связь
Центрального комитета в Берлине с местной парторганизацией. Ему направляли
партийные фонды и пропагандистскую литературу. А когда в Саксонии произошло
вооруженное восстание и была создана рабочая республика, именно Зорге по
заданию ЦК партии поддерживал секретную связь с восставшими.
Заканчивая рассказ о работе Зорге в Коммунистической партии Германии,
нужно отметить главное: это были для него годы политического созревания.
В 1925 году по совету руководителей КПГ Зорге едет в Советский Союз.
Ему легко дышалось, хорошо работалось в Москве. Работоспособность его
была неистовой, иначе не назовешь. Утром товарищи встречали Рихарда в дверях
Института марксизма-ленинизма.
-- Куда спешишь? Чем сейчас занимаешься?-- спрашивали его.
-- Фридрих Энгельс,-- отвечал он. --Война. Энгельс о войне. Я должен
успеть, понять...
Днем он диктовал машинистке и только под вечер замечал, что та
буквально валится от усталости. Спохватывался, извинялся -- пора отдыхать
и... спешил в библиотеки, чтобы сесть за японские и китайские книги: его
интересовал Дальний Восток.
Рихард нередко чуть-чуть иронизировал над своей немецкой
размеренностью, пунктуальностью, даже над своим извечным -- "я должен". Но с
утра опять вставал, как по команде, делал зарядку, обливался холодной водой.
Всегда бодрый, подтянутый, серьезный, он заражал окружающих своим
трудолюбием и упорством. Впрочем, в полной мере свойственно ему было и
чувство юмора, и широта натуры, и непосредственность, и способность
увлекаться, загораться.
"Как ты все успеваешь? -- спрашивали друзья. -- Как выдерживаешь такую
нагрузку?"--"Я отдыхаю",--отвечал он совершенно искренне. Он уже бывал в
заграничных поездках, уже складывалась жизнь москвича, аспиранта-вузовца,
научного работника, казавшаяся ему отдыхом.
У него в Москве было много друзей. В доме тринадцать по бывшему
Гранатному переулку на первом этаже находилась квартира, в которой он часто
бывал. Здесь жила семья Г. Б. Смолянского, революционера-профессионала,