"Алла Демидова. Тени зазеркалья" - читать интересную книгу автора

- Очень плохо. Это, пожалуй, самые тяжелые страницы Таганки. А все
началось еще в середине 70-х годов. Именно тогда нужно было что-то резко
менять. Люди стали читать хорошую литературу, приходившую из самиздата,
постепенно мудрели, а театр продолжал подбрасывать им какие-то детские
истины. И мы начали терять своих зрителей.

У социологов есть такое жесткое понятие - социальная смерть. Вы
заметили, что стало уходить из жизни поколение шестидесятников - Шпаликов,
Шепитько, Даль, Высоцкий, Авербах...

Смерть Высоцкого подвела для театра такую трагическую черту, когда всем
нам надо было опомниться. Для нас же это был шок, но мы не опомнились. И
продолжали идти по старым рельсам. Сделали даже хорошие спектакли - "Борис
Годунов" и "Высоцкий", но они были в прежних формах.

Думаю, Любимов уехал не из-за политики. Обстановка была сложной и
раньше. Тут какие-то внутренние, творческие, если хотите, семейные причины.
Возможно, Юрий Петрович раньше всех почувствовал необходимость нового
театрального языка, а второго дыхания, чтобы начать все сначала, не было.
Возможно, была надежда найти это второе дыхание в работе с актерами на
Западе. Впрочем, это только мои предположения.

Потом все мы переживали насильственный приход Эфроса, его смерть. Был
период, связанный с Губенко. Возвращение Любимова...

Но самое трудное время - когда в театре ничего не репетируется. А ведь
в самые сложные периоды на доске расписаний всегда были объявления
репетиций. Это закон театра: с десяти до трех должны быть репетиции. Пусть
даже не нового спектакля, а ввод, скажем, четвертого состава на пятнадцатую
роль, установка света, монтировка, все что угодно.

Мы много ездим. Но возим в основном "Бориса Годунова", а в нем занято
не так уж много актеров. В труппе - 80 человек. Думаю, что эти бесконечные
простои многим актерам грозят душевным сломом, душевной болезнью. Актерская
профессия вообще на грани каких-то психологических бездн. Если не удержаться
на этой грани, можно очень легко потерять профессию.

- Какой выход?

- Начать все заново. Или - набраться терпения и ждать, когда кто-то
прорвет ленту нового языка выразительных средств, как это случилось в
середине 60-х. Тогда все ринутся в эту узкую щель. Она уже определилась,
вернее, понятно, куда идти.

- Куда же?

- Это было понятно еще в 70-е годы, когда мы стали отделять себя от
стада, стадного сознания и когда человек подсознательно, по-темному, стал
ощущать себя не то что индивидуальностью, но как бы ответственным за свою