"Валерий Демин. Ущелье печального дракона" - читать интересную книгу автора

пал. Когда трое забрызганных кровью монголов ворвались в подвал, где
томились изнуренные узники, имелась только одна сила, способная
предотвратить расправу. Спасение в виде серебряного пропуска хранилось
завернутым в тряпицу на груди у Альбрехта Роха. Послов к великому хану
запрещалось трогать под страхом смерти.
"А этот?" - спросил через толмача приглашенный тысяцкий, указывая плетью
на слепого огнепоклонника. Что-то екнуло в сердце королевского посла. "Это
великий прорицатель и маг, о мудрый и добросердечный господин, - отвечал
монах. - Его необходимо целым и невредимым доставить в ставку великого
хана". Тысяцкий поверил и повелел выдать Альбрехту Роху новую охранную
грамоту и двух шелудивых мулов.
Когда крепостные стены остались далеко позади, а ветер, дувший в спину,
больше не доносил запаха гари, старик, который, умело сидя в седле, послушно
следовал за Рохом, неожиданно спросил по-арабски: "Где ты собираешься
бросить меня? И что тебе нужно у монгольского хана?" Монах признался, что
ищет дорогу в Кашгар, где, по сведениям французского короля, находится
могучее христианское государство. "Кашгарское царство расположено дальше тех
мест, где живу я, - сказал старец. - Помоги мне добраться до дому, и ты
получишь проводника". Монах согласился.
Много пролетело недель, прежде чем путники добрались до далекого кишлака,
затерянного среди гор, недосягаемых для монгольской конницы. Здесь жили
приверженцы слепого огнепоклонника. Пересев на маленьких длинношерстных
быков, недавние узники в сопровождении вооруженной свиты двинулись по
ветреным ущельям и перевалам Памира. Долго двигался караван, пока невидимая
тропа не привела к водопаду, преграждавшему путь по ущелью. Один из
погонщиков отвязал от седла фыркавшего быка длинную причудливую трубу,
возней ее прямо над головой. Медный протяжный звук разнесся по ущелью,
звонким призывом прорвался сквозь шум воды. Монах не понимал смысла
странного обряда. Слепой слушал с непроницаемым лицом, в пустых глазницах,
как слезы, блестели брызги воды.
Вдруг над гребнем стены появились две человеческие головы, и вниз легко
заскользила громадная корзина. В мгновение ока она мягко опустилась рядом с
путниками. Двое провожатых подхватили старца и посадили в корзину, тот
жестом дал понять, чтобы подвели Роха. Монах приблизился. Старик указал на
место возле себя: в корзине, сплетенной из широких сыромятных ремней, могло
уместиться двое или трое. Как только Альбрехт Рох ступил на зыбкое дно,
ременный короб, плавно покачиваясь на двух толстенных канатах, пополз вверх.
От высоты и близости клокочущей воды кружилась голова. Королевский посол
беспомощно вцепился в тонкий борт плетенки, не решаясь взглянуть ни вниз, ни
вверх.
У края пропасти корзина остановилась. Канаты, привязанные к металлическим
кольцам, тянулись по желобам, густо смазанным жиром, к массивному
деревянному барабану, наглухо насаженному на бревно. Нехитрый, но громоздкий
механизм приводили в движение четыре яка, понуро стоявшие здесь же.
Несколько косматых чернобородых людей в одежде из вывернутых наизнанку шкур
вытянули старца за руки и пали перед ним ниц. Альбрехт Рох выкарабкался сам.
Впереди, в котловине, пепельно-тусклым блеском запыленного зеркала играла
вода. В воздухе кружили птицы. Слева, далеко отступив от воды, поднимались
скалы, в вышине они незаметно переходили в обледенелый кряж, который уползал
по границе озера и на той, невидимой, стороне смыкался с белым оскалом