"Демосфен. Из третьей речи "Против Филиппа" (Пер.С.И.Радцига) " - читать интересную книгу автора

афинян, это рабы.}? Разве не завладел Пилами {Пилы - то же, что Фермопилы.}
и проходами, ведущими к грекам, и не занимает эти места своими отрядами и
наемниками? (33) Разве не предписывает он фессалийцам, какой порядок
управления они должны у себя иметь? Разве не посылает наемников - одних в
Порфм {Гавань на острове Эвбея в области Эретрии.}, чтобы изгнать
эретрийскую демократию, других - в Орей {Город в северной части Эвбеи.},
чтобы поставить тираном Филистида? Но греки, хотя и видят это, все-таки
терпят, и, мне кажется, они взирают на это с таким чувством, как на градовую
тучу: каждый только молится, чтобы не над ним она разразилась, но ни один
человек не пытается ее остановить. (34) И никто не защищается не только
против тех оскорблений, которым подвергается от него вся Греция, но даже и
против тех, которые терпит каждый в отдельности. Это уже последнее дело!
Разве он не предпринимал похода на Амбракию и Левкаду {Амбракия - город в
области Греции, Акарнанин; Левкада - город на острове Левкаде близ
Акарнании.} - города, принадлежащие коринфянам? Разве не дал клятвенного
обещания этолийцам передать им Навпакт {Город в Этолии (средняя Греция).},
принадлежащий ахейцам? Разве у фиванцев не отнял Эхин, разве не отправляется
теперь против византийцев, своих собственных союзников? (35) Разве у нас -
не говорю уж об остальном - он не завладел крупнейшим нашим городом на
Херсонесе, Кардией {Город в Фессалии.}? И вот, хотя мы все страдаем от
такого отношения к себе, мы все еще медлим, проявляем малодушие и смотрим на
соседей, полные недоверия друг к другу, а не к тому, кто всем нам наносит
вред. Но если этот человек относится ко всем с такой наглостью теперь, то
как вы думаете, что же он станет делать тогда, когда подчинит своей власти
каждого из нас поодиночке?
(36) Что же в таком случае за причина этого? Ведь, конечно, не без
основания и не без достаточной причины тогда все греки с таким
воодушевлением относились к свободе, а теперь так покорно терпят рабство.
Да, было тогда, было, граждане афинские, в сознании большинства нечто такое,
чего теперь уже нет, - то самое, что одержало верх и над богатством персов,
и вело Грецию к свободе, и не давало себя победить ни в морском, ни в
сухопутном бою; а теперь это свойство утрачено, и его утрата привела в
негодность все и перевернула сверху донизу весь греческий мир. (37) Что же
это такое было? Да ничего хитрого и мудреного, а только то, что людей,
получивших деньги с разных охотников до власти и совратителей Греции, все
тогда ненавидели, и считалось тягчайшим позором быть уличенным в подкупе;
виновного в этом карали величайшим наказанием, и для него не существовало ни
заступничества, ни снисхождения. (38) Поэтому благоприятных условий во
всяком деле, которые судьба часто дает и нерадивым против внимательных, и
ничего не желающим делать против исполняющих все, что следует, нельзя было
купить ни у ораторов, ни у полководцев, равно как и взаимного согласия,
недоверия к тиранам и варварам и вообще ничего подобного. (39) А теперь все
это распродано, словно на рынке, а в обмен привезены вместо этого такие
вещи, от которых смертельно больна вся Греция. (40) Ведь что касается триер
{Род военного корабля с тремя рядами гребцов.}, численности войска и
денежных запасов, изобилия всяких средств и вообще всего, по чему можно
судить о силе государства, то теперь у всех это есть в гораздо большем
количестве и в больших размерах, чем у людей того времени. Но только все это
становится ненужным, бесполезным и бесплодным по вине этих продажных людей.