"Галина Демыкина. Как тесен мир" - читать интересную книгу автора

сквозь разноцветные ткани в окнах чужие, может быть, совершенно будничные
жизни. А ты здесь при чем?
И когда пришла к ногам усталость, он отогнал от сердца жесткое и
горькое, что подступило, и вернулся на дачу к брату. Там было несколько
любимых страниц, напечатанных в книгах, люди, связанные с ним бытом - общей
трапезой, общим потолком и теми взаимными обязательствами, которые
вызываются к жизни родством.

У станции, маленькой зеленой станции, с пригорка ему замахала руками
Ада. Он так обрадовался ей, ее доброте, которую всегда почти получал, но и
всегда ценил, как дар. Рядом с Адой стояла, опустив тоненькие руки,
Светлана. И, как всегда при виде ее, им овладели жалость и нежность. Он
глядел, как девочки спускались с песчаного откоса: Ада - впереди, Света -
неуверенно, держась за Адину руку.
Зато когда спустились, Света бросилась к нему, расцеловала.
И он подумал, что, может, Адина сдержанность - не самое лучшее, что ей
досталось от Ольги.
Они шли все трое, старые друзья, и Сергей Сергеич не обмолвился ни
словом, что хочет через несколько дней уезжать. В мыслях об этом он
пропустил мимо сердца то, что схватили глаза: заплаканное, потерянное
Светланино лицо и резкую решительность Ады. И рад был, что Ада тоже,
кажется, не заметила его огорченности. Он всегда боялся ее умения слышать
без слов.
Однако недалеко от дома Ада остановилась:
- Папка, нам уйти?
И, зная уже, не ждя ответа, взяла Свету под руку и повела к дому.
У него есть Ада. Человек, любимый до боли в сердце, до помутнения в
глазах.
Сергей Сергеич сидел на скамейке под сосной, напротив дома, на той
самой скамейке, где собирается молодежь. А где они, собственно, сегодня? Что
не слышно Сашиной гитары? Внутренняя хрупкость этого паренька, его натянутое
в струночку желание видеть, понять, делало его дорогим для Сергея Сергеича.
"Я глупо прожил эти годы, - сказал ему однажды Сашка, забыв, что ему и
шестнадцати еще нет. - Не читал почти ничего..." Сергей Сергеич улыбнулся
ласково, как всегда, когда думал о таких вот похожих на воронят: глаза
открыты и рты тоже - удивление и любопытство. И опять позвали к себе поля,
пахнущие хлебами, неподвижная речка, берестяной запах сеней и доверие
дружбы, возвышающее ее тепло - все, чем он был жив и счастливо полон эти
годы.
Стало совсем темно. У калитки их дома что-то светлое шевельнулось.
Сергею Сергеичу давно казалось, что там стоит кто-то. Теперь он разглядел:
Светлана.
- Света! - позвал он.
И девочка открыла калитку, шагнула, а потом побежала к нему.
- Ну, чего ты? Что, что с тобой?
И тут Света бросилась к нему, и ручейки слез, остывая, потекли по его
шее за воротник.
- Все, все пропало! Сергей Сергеич! Несчастье. У нас такое несчастье!
Он посадил ее на скамейку, постарался понять, о чем она. Но она вся
дергалась в плаче, и Сергей Сергеич разобрал только отдельные слова: "Саша",