"Барри Дененберг. Ранним воскресным утром (Перл-Харбор, 1941: дневник американской девочки Эмбер Биллоуз) " - читать интересную книгу автора

автомобилях, не находитесь на улицах, не пользуйтесь телефоном, приготовьте
ведра с песком и наполните бочки водой на случай пожара.
В словах диктора звучало безумие, его голос дрожал.
Диктор призвал всех докторов и медсестер, которые были в районе,
немедленно приехать в армейский медицинский госпиталь Триплера.
Когда мама сказала, что она должна ехать, я посмотрела на нее, не веря
своим ушам. Еще одно немыслимое потрясение сверх тех, с которыми я все еще
пыталась справиться. Я не могла понять, как она может даже думать о том,
чтобы оставить нас здесь. У нас не было известий от папы - мы не знали, где
он, даже не знали, все ли с ним в порядке.
Весь мой мир рассыпался прямо на глазах, как тот японский самолет,
который сбили всего несколько минут назад.
Мама смотрела на меня так, будто зависела от моего решения. Ее взгляд
говорил: "Я должна сделать это, пожалуйста, помоги мне".
Я ничего не сказала, и этого было достаточно.
Мама попросила нас не выходить из дома, что бы ни случилось. Не
подходить к окнам и дверям, дождаться папу, сказать ему, куда она поехала, и
попросить не волноваться. Если что-нибудь случится, мы должны запереться в
подвале. Тут я поняла, в каком состоянии находится мамин рассудок. У нас нет
подвала.
Потом она обняла нас, села в машину и уехала.
Я решила, что буду в большей безопасности, если подо что-нибудь
спрячусь. Энди помог мне перевернуть диван и два больших стула, сдвинуть их
вместе в середине гостиной и укрыть сверху нашими одеялами и простынями.
Все это заняло много времени, тяжело было двигать мебель, но результат
того стоил. Я решила, что мне нужна еще одна вещь, пошла в кухню и взяла
большой мамин нож. Вернувшись в диванную крепость, я почувствовала себя
увереннее, хотя могла находиться там не больше пятнадцати минут подряд,
потому что было сложно дышать.
Вскоре после того, как мы построили диванную крепость, позвонил папа.
С ним все было в порядке, и он хотел узнать, как дела у нас. Энди
рассказал ему, что у нас все нормально, а потом я поговорила с папой. Я
сказала ему, что мама уехала помогать в госпиталь, и он очень долго ничего
не говорил. Потом ответил, что сначала заедет туда, заберет маму, и они
приедут домой.
Как и мама, он хотел от меня услышать, что все в порядке. Так я ему и
сказала, хотя мне бы хотелось, чтобы мама не уезжала в госпиталь, а папа не
уезжал играть в гольф и чтобы он сразу вернулся домой, а самое главное,
чтобы мы никогда не уезжали из Вашингтона.
Мне было слишком страшно, и я не могла ничего делать, кроме как слушать
репортажи по радио. Диктор продолжал повторять те же самые инструкции, что и
раньше, и призывать всех к спокойствию.
Вопреки инструкциям, Энди оставался на улице, пока не стемнело, и
смотрел на небо в бинокль, слезы катились у него по лицу. Я не знаю, на что
он смотрел. Смотреть было не на что. С тех пор как уехала мама, не было ни
самолетов, ни взрывов.
Я сидела под диваном, пока мама и папа не вернулись домой.


Понедельник, 8 декабря 1941 года