"Генерал А.И.Деникин "Очерки Русской Смуты" (Том второй)" - читать интересную книгу автора

отражавшихся на всем движении, связанном с его именем. Один из членов
Временного правительства говорил мне, что когда 27-го на заседании
правительства был прочитан корниловский список министров, с именами
Филоненки, Аладьина и Завойка, то даже у лиц, искренне расположенных к
Корнилову, опустились руки... Стоит прочесть повествование В. Львова,
изображающее сцены и разговоры за кулисами корниловского выступления; и
если даже одну половину отнести на долю своеобразного восприятия автора,
то другая в достаточной степени рисует хлестаковщину и легкомыслие
"политического окружения".
Я уже говорил, что Корнилов плохо разбирался в людях. Но это не все.
Однажды, впоследствии на мой вопрос по поводу бывшего своего окружения, он
ответил:
- У меня никого не было. Этих людей я знал очень мало. Но они по
крайней мере хотели и не боялись работать.
И при этом расценивали свою работу не меньше как министерскими
портфелями. С большою легкостью Филоненко брал на себя внешние сношения
русского государства и только после решительного протеста генерала
Лукомского соглашался на портфель внутренних дел. Без колебаний Завойко
принимал бремя русских финансов и т. д.
У Корнилова действительно никого не было. Все те общественные и
политические деятели, которые, если не вдохновляли то, во всяком случае,
всецело стояли на его стороне, предпочитали оставаться в тени, в ожидании
результатов борьбы. Что касается Савинкова, то Корнилов никогда в точности
не знал, кому Савинков собирается "воткнуть нож в спину" - ему или
Керенскому.
Как же определялась политическая физиономия предполагавшейся новой
власти? За отсутствием политической программы, мы можем судить только по
косвенным данным"
в составленном предположительно списке министров, кроме указанных выше
лиц, упоминались Керенский, Савинков, Аргунов, Плеханов; с другой стороны
- генерал Алексеев, адмирал Колчак, Тахтамьишев, Третьяков, Покровский,
гр. Игнатьев, кн.
Львов. По свидетельству кн. Г. Трубецкого, этот кабинет должен был, по
словам Корнилова, "осуществлять строго демократическую программу,
закрепляя народные свободы, и поставить во главу угла решение земельного
вопроса". А включение в кабинет Керенского и Савинкова должно было служить
для демократии гарантией, что меры правительственного принуждения не
перейдут известных границ и что "демократия не лишается своих любимых
вождей и наиболее ценных завоеваний". К 29 августа приглашены были в
Ставку на совещание по вопросу о конструкции власти Родзянко, кн. Львов,
Милюков, В. Маклаков, Рябушинский, Н Львов, Сироткин, Третьяков, Тесленко
и др. Полагаю, что весь этот перечень, указывая на некоторое перемещение
"равнодействующей" вправо, не представлял еще ничего угрожающего для
завоеваний революции. Тем более, что, выйдя из узкой и душной атмосферы
конспирации на широкую всероссийскую арену, Корнилов несомненно изменил бы
характер своего окружения.
Наконец, если даже говорить о сторонних чисто политических влияниях, то
приведенные ниже строки из частного письма главного советчика Завойко,
адресованного Корнилову в Быхов, и не предназначавшегося для посторонних,
могут дать некоторое понятие о характере этого влияния. В письме,