"Генерал А.И.Деникин "Очерки Русской Смуты" (Том второй)" - читать интересную книгу автора

услышал все эти нелепости - показывает Керенский - мне показалось, что
он (Львов) болен или случилось действительно что-то очень серьезное... Те,
кто были возле меня, могут засвидетельствовать, как сильно я был
расстроен... Успокоившись несколько, я умышленно уверил Львова, что больше
не имею ни сомнений, ни колебаний и решил согласиться. Я стал объяснять
Львову, что я не могу представить Временному правительству такое сообщение
без доказательств... Под конец я попросил его изложить письменно все
корниловские предложения".
Львов написал:
"I) Объявить в Петрограде военное положение.
2) Вся военная и гражданская власть должна быть передана в руки
Верховного главнокомандующего.
3) Все министры, не исключая премьера должны подать в отставку.
Временно исполнительная власть должна быть передана товарищам министров
впредь до сформирования правительства Верховным главнокомандующим".
В. Львов Петроград 26-го августа.
"Было необходимо - говорит Керенский - доказать немедленно формальную
связь между Львовым и Корниловым настолько ясно, чтобы Временное
правительство было в состоянии принять решительные меры в тот же вечерь...
заставив Львова повторить в присутствии третьего лица весь его разговор со
мной".
Для этой цели был приглашен помощник начальника милиции Булавинский,
которого Керенский спрятал за занавеской в своем кабинете во время второго
посещения его Львовым. Булавинский свидетельствует, что записка была
прочтена Львову и последний подтвердил содержание ее, а на вопрос, "каковы
были причины и мотивы, которые заставили генерала Корнилова требовать,
чтобы Керенский и Савинков приехали в Ставку", он не дал ответа.
Львов категорически отрицает версию Керенского. Он говорит: "Никакого
ультимативного требования Корнилов мне не предъявлял. У нас была простая
беседа, во время которой обсуждались разные пожелания в смысле усиления
власти. Эти пожелания я и высказал Керенскому. Никакого ультимативного
требования (ему) я не предъявлял и не мог предъявить, а он потребовал,
чтобы я изложил свои мысли на бумаге. Я это сделал, а он меня арестовал. Я
не успел даже прочесть написанную мною бумагу, как он, Керенский, вырвал
ее у меня и положил в карман".
Теперь уже все государственные вопросы отошли на задний план. Глава
правительства в наиболее критический момент для государства перестает
взвешивать его интересы и, будучи во власти одной болезненно-навязчивой
идеи, стремится лишь всеми силами к отысканию неопровержимых улик против
"мятежного" Верховного.
Перед нами проходит ряд сцен, в которых развернулись приемы сыска и
провокации:
эпизоды с запиской Львова и с Булавинским, и наконец, разговор
Керенского совместно с Вырубовым по аппарату с Корниловым от имени
премьера и...
отсутствующего Львова. Больше всего Керенский боится, чтобы ответ
Корнилова по самому существенному вопросу - о характере его предложений
- не внес каких либо неожиданных изменений в толкование "ультиматума",
которое он старался дать предложению Корнилова в глазах страны и
правительства. Думский и политический деятель, правитель волею революции и