"Генерал А.И.Деникин "Очерки Русской Смуты" (Том второй)" - читать интересную книгу автора

Нет, причины были более реальные: энергичная борьба Керенского за
сохранение власти и борьба советов за самосохранение, полная
несостоятельность технической подготовки корниловского выступления и
инертное сопротивление массы, плохо верившей Корнилову, мало знавшей его
цели или, во всяком случае, не находившей их материально ценными...
К 30-му на подступах к Петрограду у Крымова была только одна бригада
кавказских всадников.
Метод, так успешно примененный в отношении Корнилова со львовской
миссией, Керенский повторил и с Крымовьим. Он послал в окрестности Дуги
помощника начальника своего кабинета, полковника генерального штаба
Самарина, к которому Крымов издавна питал большое расположение, "для
выяснения положения", в действительности же, чтобы безболезненно изъять
Крымова из войск. Есть основание думать, что Самарин представил Крымову
положение безнадежным, подчинение Ставки окончательным и от имени
Керенского заверил, что последний желает принять все меры, чтобы потушить
возникшее столкновение и представить его стране в примирительном духе. Ни
одному слову Керенского Крымов не верил, но Самарину поверил. И поехал в
Петроград.
Ранним утром 31-го он вел долгую беседу с генералом Алексеевым в вагоне
поезда, уже готового к отправлению. Никто, кроме их двух, не присутствовал
в этот глубоко драматичный момент при их беседе, облеченной покровом
тайны, и положившей предел корниловскому выступлению. Одно во всяком
случае ясно:
потерявший сердце Алексеев не мог влить твердость в мятущуюся душу
Крымова.
Алексеев уехал в Могилев "для ликвидации Ставки", Крымов поехал к
Керенскому.
Его видели проезжавшего по городу в автомобиле - бледного,
задумчивого, не замечавшего приветствовавших его знакомых. В Зимнем дворце
произошел разговор его с Керенским, который последний передает в
английском издании своей книги*56 в оскорбительном для памяти покойного
изложении. По его словам Крымов - смелый, решительный, прямой, честный
Крымов - был тих, скромен и подавлен якобы тем, что сказал неправду ему
- Керенскому, прозорливо разгадавшему истинную роль Крымова. О том
бурном, гневном, обличительном слове Крымова, которое вырывалось из-за
стен кабинета, он молчит. В не оставляющей его мании величия, Керенский
дает понять между строк английскому читателю, что на финальный выстрел не
осталось без влияния и то обстоятельство, что он - Керенский не подал при
прощании руки генералу Крымову... Англичанам можно рассказывать что
угодно: они не знают, что Крымов всегда и открыто выражал свое глубокое
презрение к Керенскому.
Впрочем и Керенский должен был признать посмертно "честную, сильную и
храбрую натуру этого человека" и "неоспоримое право его на величайшее
уважение своих политических врагов".
Крымов оказался обманутым. Уйдя от Керенского, выстрелом из револьвера
он смертельно ранил себя в грудь. Через несколько часов в Николаевском
военном госпитале, под площадную брань и издевательства революционной
демократии, в лице госпитальных фельдшеров и прислуги, срывавшей с
раненого повязки, Крымов, приходивший изредка в сознание, умер.
Но, невидимому и мертвым "политический враг" был страшен и для