"Антон Иванович Деникин. Белое движение и борьба Добровольческой армии" - читать интересную книгу автора

террор уносил многочисленные жертвы, преимущественно из среды офицеров,
зарегистрированных советом в числе около 900 человек. Под влиянием
предстоящей неминуемой опасности уничтожения и ввиду слухов о приближении
Добровольческой армии, которая к 27 июня подходила к селу Медвежьему[[68] ],
в этот день состоялось вооруженное выступление тайной офицерской
организации, возглавлявшейся полковником Ртищевым. Малочисленное по числу
участников и совершенно не подготовленное выступление это было кроваво
подавлено. Почти все участники были перебиты в уличной схватке или казнены
после жестоких истязаний. Террор усилился.
Под влиянием этих событий город замер и в мертвой тревоге ждал
просвета. Вырвавшиеся из Ставрополя обреченные, в том числе представители
социалистических земств и дум, обращались ко мне с мольбой о помощи. Деревня
волновалась, и многие села склонялись к миру с Добровольческой армией. Но
представители съезда северного района в начале июня прервали переговоры со
штабом, и армия вынуждена была идти по Ставропольской губернии с тяжелыми
боями, встретив на линии Торговая-Тихорецкая наряду с пришлыми отрядами
Красной армии и многотысячное местное ополчение...
Жил еще в губернии народ глубоко мирный, трудолюбивый и темный -
калмыки. На них больше, чем на кого-либо, обрушились громы революции; они
всеми своими помыслами были на стороне Добровольческой армии, но не могли
дать ей ни силы, ни помощи.
Совершенно иначе слагалась обстановка в "республике Кубанской".
Я не буду останавливаться на деятельности трех последовательно
сменявшихся "циков" и "народных комиссаров", в основу которой положено было
несложное коммунистическое откровение: "организация крестьянской, казачьей и
горской бедноты для борьбы с кулацкими элементами крестьянства и
казачества". При этом казаки и горцы поголовно причислялись к разряду
кулаков.
Результаты такой политики не замедлили сказаться очень скоро и получили
справедливую оценку в устах самих же большевистских деятелей. Так, комиссар
земледелия Вильямовский докладывал ЦИК: "идет сплошное уничтожение хозяйств,
пропадает и живой, и мертвый инвентарь, приказы мои бессильны". Чрезвычайный
съезд советов в июле в своем постановлении высказал осуждение "по вопросу о
грабежах, насилиях и убийствах трудового горского народа (черкесов),
творимых отдельными отрядами и жителями некоторых станиц, благодаря чему
стерты с лица земли целые аулы и остатки их обречены на гибель и голодную
смерть".
"Московский центр", приступая к "расказачиванию", делал это все же с
некоторой осмотрительностью и постепенностью. Декрет от 30 апреля 18 года
предусматривал, например, переход запасных, частновладельческих и других
земель первоначально в руки войсковых комитетов, которые должны были,
однако, распределить землю между всеми нуждающимися. Московское
правительство допускало даже формирование казачьих частей Красной армии,
"принимая при этом во внимание все бытовые и военные особенности казаков".
Но правительства местных "республик", в том числе Кубанской, шли дальше,
стремясь к немедленному и полному уничтожению казачества как сословия[[69]
]. Земельная практика на Кубани приняла особенно тяжелые формы. "Казаков, -
говорится в отчете комиссии[[70] ], - своими руками вспахавших и засеявших
свои земли, заставляли под пулеметами собрать весь урожай, обмолотить хлеб и
тогда зерно и солому разделить между всеми жителями станицы..."[[71] ].