"Вадим Деркач. Меч митры, пепел и тим" - читать интересную книгу автора

Я взревел, как раненый зверь, судорожным движением включил лампу,
поднялся и на слабых, дрожащих, как после бурлацкого труда, ногах побрел на
кухню. Припав к горлышку графина, я сделал глоток... Но... Там... За
окном... Щупальца волос тянутся ко мне. Меч в мгновенье... Белье на ветру.
Откашлявшись и отдышавшись, я сел за стол. Хотелось накуриться всякой дряни,
кольнуться, чтобы забыться самым черным сном...
Я включил радио и решительно поставил табурет посреди кухни. До
рассвета оставалось не так много, но время, гадкое время, медленно
переставляло свои избитые ноги. По радио, как назло, передавали медленную,
плавную музыку, прерываемую изредка голосом сонного диктора. Я разозлился и
оборвал "экзекутора" на полуслове так, что из динамика хрюкнуло что-то очень
неприличное. Слово повисло над кухонным столом, быстро погружаясь в плотную
неподвижность воздуха. Но тишина была недолгой. Она незаметно растаяла,
растеклась завыванием ветра за окном и тиканьем часов. "Тик-так, Так-так,
За-так, тик-сни, за-сни, за-сни..."

То был многоэтажный заброшенный дом. Я долго поднимался по лестнице, с
трудом различая в темноте ступени. Наконец, оказавшись перед какой-то
дверью, я открыл ее. В черном проеме тлел огонек. "Огонь, это огонь!" -
закричал я и рванулся вперед. "Смерть, это смерть", - отозвалась темнота мне
вслед. Я остановился, но свет не остался недвижим, он стремительно ринулся
ко мне. Я бросился прочь. Пролет, еще пролет. Чердак, крыша и скорое небо с
недвижимыми звездами и переменчивым светом Луны, пробивающимся через рваные
облака. Обернувшись, я увидел ее. Она медленно приближалась и меч змеей
струился в ее руке ... Это начало. Бежать, бежать... Шаг в сторону, но это
край. Пропасть. Пропа-а-а-а-а-л...

Больно. С такой высоты! Этажа эдак... Табурет и моя кухня. Серьезное
положение. Я поднялся и побрел в ванную. Сердитые струи с ожесточением
набросились на разгоряченное тело. Оно стало размягчаться, растекаться
слизью по эмалированной поверхности ванной. Водосток булькал, задыхаясь в
тягучей массе. Закружились глазные яблоки в веселом водовороте. Все
опрокинулось... Я очнулся. Вода возмущенно барабанила по спине, собиралась в
потоки и стекала вниз, к голове. Металл приятно холодил лоб. В том, что я
лишился чувств не было ничего неожиданного. Скорее даже удивительно, что
только обморок, а не разрыв сердца или необратимое помрачение рассудка. Я и
не подозревал, что настолько силен и вынослив, но, похоже, предел был
близок. Удрученный тягостными предчувствиями, я пустился в долгий путь по
двум комнатам холостяцкой квартиры. Я обходил их круг за кругом, наблюдая
как бледнеет мрак. Так наступило утро.
Когда прозвенел будильник, я сказал ему громко: " Вот тебе, мать твою
так... Вот! Третью ночь! Третью!" и засмеялся. Смех разлетался в разряженном
утреннем воздухе, легко отскакивал от стен и возвращался обратно... Уловив
последний отзвук, я внезапно осознал две вещи: Во-первых, "третья ночь" не
означает "ночь последняя", а во-вторых, меня ждет работа и прогулов она,
полногрудая такая со сладострастным очертанием... Маразм. Да-а, восточные
люди знали толк в изощренных пытках. Пытка бодрствованием... Сменяя друг
друга, заплечных дел мастера не позволяли заснуть жертве и вскоре она
превращалась в нечто, лишенное воли и личности. И разума... Я теряю нить
рассудка и мысль колобродит где-то, наполняет несчастную голову парадоксами,