"Вадим Деркач. Твое отражение" - читать интересную книгу автора

большой пиратский нож, не раз вкусивший кровь невинных жертв и собирается
вонзить в меня, замершего от страха. Это было так жутко, но как
привлекательно! В мрачной, захламленной комнатушке находилось множеством
непонятных вещей и я не сомневался, что здесь, среди сувениров своих былых
похождений, пират - ужас Карибского моря прячет карту острова сокровищ.
Особое мое внимание привлекали настенные часы. Их корпус был обильно украшен
листочками и завитушками, но вместо благородной позолоты или эмали,
приличествующей им, они были выкрашены ярко-красной краской, немного
облупившейся и потрескавшейся местами. Под черным, с белыми отметинами
римских цифр циферблатом, мерно покачивался большой маятник, напоминающий
более всего налитый кровью глаз циклопа. "Если есть где-то тайник в этом
доме, то только в этих часах",- думалось мне всегда, когда мой взгляд
соприкасался с кровавым зрачком... Голову сжала спазма, мне не хочется
думать и вспоминать, но это было... было... Не деться никуда, не забыть... И
вот однажды я играл во дворе. Старик вышел из дома и, окинув меня
неприветливым взглядом, скрылся за углом. Обрадованный, я вскочил на бочку и
замер от удивления - окно оказалось распахнутым. Дерзкая идея возникла в
моей голове. С безрассудством, свойственным всем детям, взобрался я на
подоконник. Боже, как трепетало мое сердце, сжимаемое сладостным страхом!
Собравшись духом, я спрыгнул вниз. Рассохшиеся половицы заскрипели,
заворчали под ногами. Часы - вот что притягивало меня. Ожидая каждую минуту
возвращения старика, я, не теряя времени, пододвинул огромный старый стул к
стене. Когда я залез на него и потянулся к часам, то сердце, казалось,
билось в моих пальцах. "Стой!" - раздался крик за спиной. Я вздрогнул и
обернулся. Стул зашатался подо мной и я, утратив равновесия, стал падать. В
последний момент моя рука в поисках опоры зацепилась за часы и они с
грохотом, похожим на человеческий вопль, рухнули на пол вместе со мной.
"Мерзавец! Мерзавец!" - закричал старик, дрожа от негодования. Узкие
высохший пальцы вцепились в мое ухо и я закричал от боли и страха. Слезы
хлынули из моих глаз. Старик толкнул меня в угол. Я упал на старые пыльные
книги и продолжал плакать, ожидая расправы. "Лучшие часы... мои лучшие
часы... - схватился старик за голову, - Перестань плакать, перестань. Это
должны быть мои слезы. Ты, мерзкий сосунок, лишил меня последней надежды.
Знаешь ли ты что такое жить без надежды? Самого страшного наказания для тебя
недостаточно. Смерть! Нет, ты еще не знаешь цену жизни. Я знаю, знаю чего
достоин ты!". Старик схватил меня за плечи и я заплакал еще сильнее. "Я лишу
тебя малого, - проговорил он почти неслышно и рот его скривился в страшной
усмешке, - Я лишу тебя слез!" Он схватил склянку со стола и скрюченные
пальцы потянулись к моим глазам. Ужасная боль и кровавая пелена.
Я пришел в себя на скамейке, во дворе. Ничего не сохранилось в моей
голове от ужасного происшествия. Лишь ноющее ухо вызывало тревожное чувство.
К вечеру боль усилилась. Я стонал и, пожалуй, расплакался бы, облегчив
страдания, но слез не было в моих глазах. Это было страшно, но
сосредоточится я не мог, потому что не заглушенная и безысходная боль
охватила меня всего сполна. Оправиться мне удалось только через три дня.
Когда я вышел на улицу, то с удивлением увидел, что двери квартиры старика
опечатаны. Мои сверстники только и говорили о том, как его нашли мертвым
несколько дней назад. Лицо моего мучителя было так обезображено, что
соседка, приглашенная для опознания упала без чувств. Через неделю после
моего выздоровления, вещи старика вывезли из квартиры и туда вселилась