"Ж.Деррида. От экономии ограниченной к к всеобщей..." - читать интересную книгу автора

гегелевской системе смех отсутствует, причем даже не в качестве какой-
то негативной или абстрактной ее стороны. "Внутри "системы" поэзия,
смех, экстаз - ничто. Гегель спешно от них избавляется. Мне кажется,
что его безмерное утомление связано с ужасом перед этим слепым пятном"
(EI, p.142). Что смешно, так это подчинение очевидности смысла, силе
этого императива: чтобы непременно наличествовал какой-то смысл, чтобы
ничто не было окончательно утрачено в смерти, чтобы последняя к тому
же принимала значение "абстрактной негативности", чтобы всегда был
возможен такой труд, который, откладывая наслаждение, наделяет
выставление на кон смыслом, серьезностью и истиной. Это подчинение -
сущность и стихия философии, гегелевской онтологики. Абсолютная
комичность - это страх перед растратой капитала без всякой отдачи,
перед абсолютным жертвоприношением смысла: без возврата к какой бы то
ни было сдержанности. Понятие Aufhebung (спекулятивное понятие par
excellence, как говорит нам Гегель, понятие, непереводимость которого
остается привилегией немецкого языка) смешно потому, что обозначает
занятие дискурса, который на потере дыхания пытается присвоить себе
назад, воссвоить всю негативность, обработать выставление на кон во
вклад, амортизировать абсолютную растрату, придать смерти смысл,
одновременно сделав себя слепым к безосновности (sans-fond)
бессмыслицы, в которой черпаются и исчерпываются запасы (fonds)
смысла. Оставаться безучастным, как это имело место с Гегелем, к
комедии Aufhebung означает делать себя слепым к опыту священного, к
безудержному жертвоприношению присутствия и смысла. Так вырисовывается
некая фигура смысла - но можем ли мы еще пользоваться этими двумя
словами? - несводимая к любой феноменологии духа, оказывающаяся в ней,
подобно смеху в философии, смещенной, имитирующая жертвоприношением
абсолютный риск смерти: производя одновременно риск абсолютной смерти;
уловку, благодаря которой риск этот можно пережить; и тот смех,
который сливается в симулякре с ракрытием священного. Описывая этот
симулякр, немыслимый для философии, ее слепое пятно, Батай, само собой
разумеется, должен высказываться о нем - прикидываться, что
высказывается, - не выходя за рамки гегелевского логоса:

"Далее я буду говорить о глубоких различиях между человеком
жертвоприношения, действующим, не зная (не сознавая) обстоятельств и
последствий того, что он делает, и Мудрецом (Гегелем), подчиняющимся
импликациям того Знания, которое в его глазах является абсолютным.
Несмотря на эти различия, речь неизменно идет о манифестации Негатива
(причем всегда в какой-то конкретной форме, т.е. в недрах Тотальности,
составные элементы которой неотделимы друг от друга).
Привилегированная манифестация Негативности - это смерть, но на самом-
то деле смерть ничего не раскрывает. В принципе, смерть должна
____________________
2 "Но смех является здесь негативом в гегелевском смысле". Ж.-П.Сартр,
"Un nouveau mystique" // Situations 1, p.160. Смех не является
негативом потому, что его взрыв не сохраняется, не знает удержу, не
выстраивается в цепочку и не подытоживается в дискурсе: поднимает на
смех Aufhebung.
3 "Conferences sur le Non-Savoir" // Tel Quel 10 [далее - C].