"Дмитрий Де-Спиллер. Открытие математика Матвеева" - читать интересную книгу автора

болезни. Пятого сентября 3977 года Василий Дмитриевич Матвеев находился при
смерти.
В тот день доктор ушел от больного, поскольку ему незачем было долее
тут быть, и у постели Матвеева остались ученик Матвеева Алеша и другой, уже
взрослый его ученик - Михаил.
Был поздний вечер. Комната слабо освещалась маленькой свечой с зеленым
абажуром. Матвеев лежал и тяжело, прерывисто дышал. Чтобы отвлечься от
тягостных чувств, Алеша заговорил о песне, слышанной им от Матвеева.
- "За рекой на горе лес зеленый шумит". Раз лес шумит, а не гудит,
значит, он был лиственным, - говорил Алеша. - Ведь хвойный лес не шумит, а
гудит. Один берег реки, левый, низкий, а тот берег, на котором стоит
хуторок, правый. Он высокий. А через реку в этом месте был перекинут мост.
- Откуда ты знаешь, что через реку был перекинут мост? - спросил
Михаил.
- Из строк "Опозднился купец на дороге большой. Он свернул ночевать ко
вдове молодой". Слова "на дороге большой" означают, что действительно там
была большая дорога, или, по выражению Василия Дмитриевича, транспортная
артерия. Но река - это тоже транспортная артерия, а две транспортные
артерии располагать параллельно невыгодно.
Василий Дмитриевич рассказывал мне, что на картах тех областей России
середины XIX века, где употреблялось слово "хутор", не обозначены большие
дороги, которые вплотную приближались бы к рекам, но не пересекали их. Так
что, вероятно, "большая дорога" пролегала ортогонально к реке и там был
мост.
- Но могла быть и переправа...
- Да, правильно. Я позабыл. Василий Дмитриевич говорил, что там был
мост или переправа, - сказал Алеша смущенным тоном и вытер рукавом пот со
лба. В, комнате было душно.
Алеша встал с дивана и вышел во двор. Все спало. Звезды сияли. Алеша
подивился их множеству, надышался воздухом ночи и направился уже обратно в
комнату, как вдруг поскользнулся и упал на что-то черное, извивающееся,
склизкое. С ужасом вскочил Алеша на ноги и, лишь прибежав в комнату,
сообразил, что он впотьмах наткнулся на ползавшего по двору спрута.
Посмотрев на Михаила, Алеша обомлел. Тот сидел за столом еле живой,
совершенно зеленый.
- Что с тобой? Тебя что-то напугало? - хрипло спросил Алеша.
- Нет.
- Отчего же ты такой зеленый?
Михаил вздрогнул и провел ладонью по лицу.
- Постой! - воскликнул он. - И ты зеленый!
- Да ну? - Алеша тоже провел рукой по щеке, но сразу сообразил: на их
лицах был свет от зеленого абажура силикатной свечи.
Они подошли к Матвееву. Он что-то прошептал, и дыхание его пресеклось.
Утром у подъезда раздался топот лошадей и грохот подкатившей кареты.
Хлопнула дверка, и в комнату вошла, почти вбежала, молодая женщина. Она
назвалась Людмилой Михайловной Горевой. Она спросила:
- Какие были последние слова Матвеева?
- Людмила Михайловна, его последними словами, - отвечал Михаил, - была
пословица: "На смерть, что на солнце, во все глаза не взглянешь".
- Внесите сюда цветы! - крикнула Горева, и двое ее детей - мальчик и