"Джуд Деверо. Бархатная песня (Бархатная сага #3) [love]" - читать интересную книгу автора

находятся в веселом настроении, немного перебрали вчера вечером. Если
поедешь со мной, я тебя увезу и где-нибудь спрячу.
Аликс не знала, можно ли ему верить. Что, если он выдаст ее этим
распутным пьяным дворянам?
- Ну же, девушка, - сказал мужчина. - Я не хочу, чтобы тебя обидели.
Больше не раздумывая, она взяла протянутую руку. Он усадил ее в седло
впереди себя и пустил лошадь в галоп, направляясь к деревьям вдали.
- Королевский лес! - ахнула Аликс, держась за седло, чтобы не упасть.
Никому из простых смертных не разрешалось входить в Королевский лес.
На ее глазах повесили несколько человек только за то, что они ловили там
кроликов.
- Не думаю, чтобы на этот раз Генрих возражал, - ответил мужчина.
Как только они въехали в лес, он спустил Аликс с лошади.
- А теперь ступай и спрячься и сиди тихо, пока солнце не взойдет
достаточно высоко. Жди, пока другие рабы не выйдут по делам, тогда
возвращайся в свои стены...
Она вздрогнула, когда он назвал ее, свободную женщину, рабыней, но
кивнула и побежала в чащу леса.
Полдень наступил очень не скоро, и, сидя в мрачном, холодном лесу, в
разорванной одежде и без плаща, она только сейчас с ужасом поняла, что
могло случиться, окажись она в руках дворян. Воспитание, данное ей
священником и монахом, убедило ее в том, что знать не смеет всецело
распоряжаться другими людьми. Ведь у нее было такое же право на мирную и
счастливую жизнь и на то, чтобы, сидя под деревом, исполнять свою музыку.
Господь никому не дал власти, которая позволяла бы одному человеку
отобрать у другого эти права.
И час спустя ее все еще распалял гнев. Конечно, Аликс понимала, что
отчасти его причиной было прошлогоднее событие. Священник договорился, что
хор мальчиков и Аликс будут петь в личной часовне графа, отца Пагнела. Они
готовились несколько недель; Аликс, всегда стремившаяся к совершенству,
доводила себя на репетициях до полного изнеможения. Когда наконец настал
день выступления, граф, этот стреноженный подагрой толстяк, громко заявил,
что ему нравятся женщины, на которых побольше мяса, и велел священнику
привести ее как-нибудь, когда она сможет ублаготворить его не только в
церкви. И ушел, не дождавшись конца службы.
Когда солнце встало над головой, Аликс пробралась к опушке леса и
долго оглядывала окрестности, высматривая, нет ли там кого-нибудь,
похожего на дворянина. Потом Аликс осторожно пробралась к своей яблоне, -
впрочем, она уже не считала ее своей, так как теперь дерево будет вызывать
слишком много отвратительных воспоминаний.
Но здесь Аликс пережила величайшее потрясение. От цитры,
растоптанной, наверное, копытами лошадей, остались только щепки.
Неудержимые горячие слезы гнева, ненависти, отчаяния и беспомощности
покатились градом. "Как они посмели?" - негодовала она, став на колени и
подбирая деревянные обломки. Когда подол наполнился щепками, она поняла,
что все это ни к чему, и стала швырять щепки в дерево.
Вытерев глаза и выпрямившись, она пошла в свой городок. На время ее
гнев поутих, но в любое мгновение мог вырваться наружу.