"Джуд Деверо. Воспоминание " - читать интересную книгу автора

образом. Он по-настоящему любил меня. Когда миновало около четырех месяцев,
в течение которых я была абсолютно равнодушна, он уговорил меня пойти с ним
на прием к психотерапевту. К этому времени я начала испытывать чувство
вины. Нет, вернее, нужно сказать так: я чувствовала, что должна чувствовать
вину. На самом деле я чувствовала все время только одно: пусть все уйдут и
оставят меня с Джейми в покое.
Три месяца продолжались наши со Стивом визиты к терапевту, с которым
мы детально обсуждали мое детство. Мне это было совершенно неинтересно. Я
сидела и говорила им все, что они хотели услышать: что меня не любила моя
мать, что меня не любил мой отец и так далее. По правде говоря, все это
время в глубине души я думала только об одном: что еще я напишу о Джейми.
Удалось ли мне идеально описать, как в его волосах играл солнечный свет?
Описала ли я уже звук его смеха?
Стив прекрасно видел, что я не обращаю внимания ни на каких
психотерапевтов, и через восемь месяцев сказал мне, что желает разорвать
нашу помолвку. Произошел разговор, в течение которого я наблюдала за
происходящим как будто со стороны, и я вернула ему его кольцо. В моей
голове была единственная мысль: наконец-то я могу быть с Джейми все время.
Моя подруга и издатель, Дария, была просто в восторге, когда я в
первый раз рассказала ей о том, как увлеклась своим героем. Увлеченные
авторы пишут прекрасно. А у тех, кто приходит к издателю и спрашивает: "Ну,
что вы посоветуете, о чем мне теперь написать?" - ничего не выходит.
Дария - единственный человек на свете, который был согласен слушать о
Джейми столько, сколько я хотела говорить о нем. По правде говоря, Дария
умела одновременно слушать одного автора, редактируя рукопись другого,
завтракая и давая секретарше указания насчет обложек и их печати. У Дарий
не голова, а компьютер.
Но потом случилось кое-что странное. Прошло три месяца, а я только и
говорила об этой книге, и вот Дария сказала:
- Я хочу прочитать, что ты уже написала.
- Нет! - закричала я. Сейчас это кажется очень странным. Вообще-то все
писатели ведут себя так, как будто их интересуют только собственные мысли,
но на самом деле у всех у нас дрожат колени. Мы дрожим в ожидании того, что
скажут наши редакторы, эти первые люди, которым предстоит увидеть наш труд.
Дария всегда расхваливает на все лады первую главу книги, которую я пишу.
Позже она может сказать, что это никуда не годится и нужно это выкинуть в
мусорную корзину, но не сначала. Это похоже на то, что нельзя сказать
лучшей подружке, что парень, в которого она до смерти влюблена, ужасен.
Лишь когда она сама начнет в нем разочаровываться, тогда можно.
Как правило, я даю Дарий кусочки будущей книги по пятьдесят страниц.
Настаивать, чтобы она сказала свое мнение (то есть начала на все лады
расхваливать меня), я начинаю сразу же. Одну книгу в пятьсот страниц я
посылала ей кусочками страничек по десять. Дария очень мудро поступает, что
не устанавливает у себя в квартире факс, иначе все ее авторы - люди
уязвимые и жадные до похвалы - примутся посылать ей по факсу свои вещи
страница за страницей и требовать, чтобы она по часу хвалила каждый абзац,
который, как им кажется, остроумно написан.
Теперь вы понимаете, как необычно прозвучало, когда я не захотела,
чтобы Дария прочитала то, что я пишу. Я сказала ей, что хочу кончить главу,
прежде чем дам ей почитать.