"Юрий Дьяконов. Лагерный флаг приспущен (Сергей Синицын-2)" - читать интересную книгу автора

- Андрей Андреевич, кто этот парень? - тихо спросил председатель
сельсовета.
- Трудная у него жизнь была. Это Луговой Степан... Остался без
родителей. Беспризорничал. Потом в детдоме был. Год назад его усыновил
мастер нашего завода, Степан Егорович. Не знаю, что и сказать... Семья у них
крепкая. Рабочая. Всяких там фортелей не любят...
- Да-а-а... На парне лица нет. Да и твой Дашков вон тоже дрожит весь,
так осерчал... Ничего, парень, - обратился он к Дашкову, - кулачье другого
языка не понимает. Горло готовы перервать, волки! Ну ладно, вы, ребятки,
идите. Нам поговорить нужно... А вообще-то, Андрей Андреевич, ты
присмотрись. Завелась в селе какая-то погань. Шкодит по садам. Мне уже трое
жаловались. Нет. Я не утверждаю, что обязательно из твоего лагеря. Но
проверить надо. Предупредить.
- Обязательно, Иван Васильевич. На линейке скажу. В отрядах потолкуем.
Позора этого не стерпим... А к этому сходить?
- К Фаносопуло?.. Не надо. Сам зайду. Все равно мимо идти. Вот и
погляжу: кто кого обокрал. Ну, добро!
- Как же это, Андрей Андреевич? - подошел к начальнику Степан. - Ведь
он меня при всех... жуликом, - голос Степана срывался.
- Э-э-э-э, парень! А вот это уже никуда не годится. Что это ты, как
кисейная барышня...
- Да ведь в комсомол подал. Что ребята скажут? Они же знают, что я
беспризорником был.
- А то и скажут, что этот самый... Фаносопуло хотел тебя оклеветать. Не
вешай носа, бывает и хуже. А насчет прошлого, это ты, брат, и думать
брось, - он похлопал Степана по плечу и весело скомандовал: - А теперь -
марш умываться! Все пионеры - как огурчики. А у тебя одного физиономия
кислая. А ну - бегом!
Степан смущенно улыбнулся и сначала медленно, а затем все быстрей и
быстрей побежал к ручью. С ходу перемахнул через толстенное бревно и исчез
за кустами.
- Ишь ты, длинноногий. Как сиганул! - глядя ему вслед, сказал Андрей
Андреевич. - А пять минут назад еле ноги волочил...

СНАЙПЕР

Спокойный и рассудительный белорус Борис Бородский, или Боб, как все
его звали в лагере, очень любил животных. Добрый и мягкий, он ощетинивался,
как ежик, если при нем кто-либо бил лошадь, собаку, козу. Зеленые глаза его
метали искры. Даже короткие льняные волосы, казалось, становились дыбом.
Наклонив вперед свою круглую как шар голову, Борис наступал на хулигана:
- А вот я сейчас на тебе попробую...
И плохо приходилось обидчику, если он вовремя не прекращал
издевательств над животным и не ретировался.
В первый же день по приезде в лагерь Боб подобрал у сельского магазина
заморенного дрянного щенка. Уши щенка висели тряпками. Шерсть - клочьями.
Спина и грудь были покрыты сплошными струпьями. Глаза гноились. Повариха
тетя Клава только ахнула, когда Боб на руках, бережно, как ребенка, принес
на кухню своего больного.
- Куда ты эту шелудивую дрянь принес? Выбрось за ворота. Ничего я ему