"Юрий Дьяконов. Лагерный флаг приспущен (Сергей Синицын-2)" - читать интересную книгу автора

мать, "взялся за ум" и перешел в пятый с похвальной грамотой. Больше сына
обрадовалась этому мать. Сияя от гордости, она говорила всем о его успехах,
показывала грамоту соседям, работницам на фабрике. Весть об этом дошла до
фабкома.
- Ну вот, Дуся, мы решили отметить это событие, - улыбаясь, сказал
председатель фабричного комитета. - Я вот из школы получил бумажку, что твой
Алька прямо чуть ли не лучший ударник в школе... Спасибо. Обрадовала. Мы тут
решили выдать ему путевку бесплатную в пионерский лагерь...
Однако на следующий день Дуся снова пришла в фабком и тихонько положила
розовый листочек путевки на уголок председательского стола.
- Не поедет он, Степан Матвеевич, - грустно, не поднимая глаз, сказала
она. - Старшего-то куда я дену? Когда они вместе дома, еще так-сяк, а одного
боюсь оставлять, опять с отцовскими дружками спутается...
- Та-а-ак, - разочарованно протянул председатель, - жаль. Но ничего не
могу. Путевка одна, последняя. - И тут же спохватился: - Погоди, Клещова!
Кажется, придумал. На прошлую смену мы отдавали "Металлистам" две путевки в
наш лагерь. Им не хватало, а у нас они "горели" - некого было посылать.
Теперь мы заберем две путевки в их лагерь. Ты хоть месяц отдохнешь.
Так Ленька с Алькой попали в лагерь "Металлист".

На отряды в лагере разбивали по возрасту. Алька попал в четвертый, а
Ленька - во второй. Но когда стали распределять по палатам, Алька попросил,
чтобы брата поместили вместе с ним в седьмую палату, где разместились семь
пионеров четвертого отряда. Просьбу уважили. Потеснились. И между койками
длиннолицего хлюпика Витьки Огурцова и цыганенка Кости Ирисова, имевшего,
всем на удивленье, светлый вьющийся чуб, втиснули восьмую, для Леньки.
Седьмая палата была самая маленькая в лагере. Ее ребята шутя называли
"склепом". И правда, она была тесной и темной. Попасть в нее можно было
только через двери, выходящие в большую восьмую палату. Две другие стены
"склепа" - глухие, без окон и дверей. А в четвертой стене было два окна.
Одно выходило в темную кладовую лагеря и было на три четверти заложено
кирпичом, а второе - на веранду дома. Маленькое, обращенное на запад,
прикрытое сверху нависающим выступом крыши, оно давало очень мало света.
Беленные серой известью стены, дощатый, в больших щелях некрашеный пол
заставлен восемью узкими кроватями, прижатыми друг к другу так, что остаются
два узеньких прохода, по которым можно передвигаться только боком. Большая
тумбочка у двери - вместилище коробок с зубным порошком, мыльниц и прочих
мелочей всех обитателей палаты. Над кроватями - низкий деревянный, тоже
беленный известью, потолок с замазанной лядой на чердак.

ФАНОСОПУЛО

Рано утром, задолго до подъема, в двери начальника лагеря постучали.
Андрей Андреевич, прикрыв полотенцем намыленную, но еще недобритую щеку,
выглянул в окно. У двери стоял дежурный по лагерю Леня Дашков.
- Здравствуйте, Андрей Андреевич. Там грек Фаносопуло требует вас.
Ругается. У него яблони ободрали...
- Сейчас. Добреюсь и выйду.
Чуть прихрамывая на левую раненую ногу, Андрей Андреевич подошел к
воротам лагеря.