"Виктория Дьякова. Кельтская волчица" - читать интересную книгу автора

встревожил монахиню. Тонкие губы француженки, бестрепетные до того,
растянулись в невероятную улыбку - невероятную от того, что даже находясь на
расстоянии нескольких шагов от Бодрикурши, матушка Сергия физически ощутила
гладкость и мягкую бархатистость ее губ, словно француженка на самом деле
прикасалась к ней. Без сомнения то существо, которое избрало для себя
личиной образ мадам де Бодрикур, если и имело потустороннее происхождение, -
а после разговора с Лизой монахиня Сергия почти что не сомневалась в том, -
то вовсе не было холодно и скользко, как принято издавна понимать подобное.
Оно, напротив, излучало теплоту и вкрадчивое, неотвязное обаяние...
Тем временем охота весело двигалась вперед. Всех гончих, которых вывели
в поле Прозоровские, насчитывалось до пятидесяти собачьих голов, при них
ехало до десятка доезжачих и выжлятников. При том каждый из охотников-господ
вел при себе по десятку борзых. От всего лай по округе стоял неугомонный.
Оглядывая свое "хозяйство Федор Иванович довольно пристукивал хлыстом
по сапогу: не зря тратил он время на устройство охотничьей забавы. Кажлая
собака была вышколена, знала хозяина и кличку свою Каждый охотник знал свое
дело, место и назначение. Уже в поле лай и разговоры постепенно стихли -
охота растянулась пестрым змеем, направляясь к лесу. Как по пушистому ковру
шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам в низинах. Туманное небо
продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю - в воздухе было тихо,
тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистывание охотников, то храп
лошади, то удар арапников и взвизг собаки, не выдерживавшей места.
Глубоко вдохнув воздух, Арсений с наслаждением оглядывал округу,
утопающую в желто-бордовых красках осени. Птиц не виделось - наверное, они
уже в большинстве своем улетели в предчувствии холодов. Только со стороны
поместья над синеватыми от тумана верхушками елей парил, широко распластав
крылья, ворон.
Когда добрались до Андожской низины, соседствовавшей с болотами, солнце
едва приподнялось над лесом. Оно выглядывало ярким красным шаром и словно
раскачивалось над низкими облаками наподобие маятника, туда-сюда. И опять,
туда-сюда.
Приостановившись, Федор Иванович подозвал к себе Арсения - предстояло
решить, откуда бросать гончих После же строго указал место Лизе, где ей
стоять - князь был заранее уверен, что на показанном пространстве ничего
никак не побежит, так что никакая опасность девушке не грозит.
Распорядившись с Лизой, направился с Арсением в заезд.
- Ты дружок мой, как хотел, - объяснял он по ходу, - на саму волчицу
встанешь, - только, чур уж не дрейфить!
- Что Вы, батюшка! - немного обиженно воскликнул молодой человек, -
когда ж со мной бывало?
- Ну, ладно, ладно, пошутил я, - князь примирительно похлопал
воспитанника по плечу: - Верю в тебя.
Все стали по местам. Веселый, румяный, Федор Иванович направился к
оставленному для него лазу и оправляя на ходу шубу, въехал в опушку кустов,
разобрал поводья и чувствуя себя готовым, оглянулся к Арсению, улыбаясь и
даже издалека ощущая охотничью, нетерпеливую горячность того.
Ермило держался рядом со старым барином - дабы подсобить, коли что. При
нем улеглись три старых, умных волкодава, остальная свора держалась сзади.
Стремянной князя по старинной привычке поднес барину перед охотой серебряную
чарку охотничьей настойки, при том закуску из запеканки и на запивку -